Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Нерешительность Черняева, наблюдавшего за городом и передвижением эмирских войск в течение месяца, можно понять. По любым меркам город велик: 24 версты – протяженность городской стены; застройка плотная – сплошной лабиринт узких улиц, тысячи однообразных глинобитных домов. Вдоль стены – ров с водой; на стенах расположено более 60 орудий, прислуга которых неплохо обучена. В городской стене 14 ворот и проходов, через которые в любой момент обороняющие город могут выйти наружу и ударить в тыл штурмующим силам.

Пока Черняев мешкал, число защитников города снова стало увеличиваться и составило более 30 тысяч сарбазов и вооруженных ополченцев; его же войско не увеличилось.

Приняв решение о штурме, Черняев начинает необходимую подготовку. Самые ценные разведсведения доставляет инженер-поручик Макаров, который по ночам обследовал подходы к городу. Выясняется, что всего целесообразнее атаковать город с юго-западной стороны, где группировались кокандские и бухарские воинские силы, а также ташкентцы, им сочувствовавшие. Мирные обыватели при этом опасности не подвергались. Макаров установил также, что силы защитников города равномерно расположены по всему периметру городской стены, то есть нигде не сконцентрированы для отражения главного удара. Такое расположение войск противника Черняев приписывал своей хитрости: он загодя провел свой отряд вдоль всей городской стены, чтобы продемонстрировать его многочисленность. В результате неприятель якобы растянул все наличные силы, не сосредоточив нигде подвижный резерв для отражения нападения извне. Логичнее предположить, однако, что не искушенные в военном искусстве руководители обороны города расставили свои войска вдоль всей стены, чтобы прикрыть (теоретически) разом все угрожаемые места.

В отличие от попытки 1864 г. на этот раз черняевский отряд имел штурмовые лестницы. К полуночи 14 июня 1865 г. русский отряд был готов к штурму. Черняев напутствовал войска народными присловьями, потребовав либо лечь костьми, либо победить. В два часа ночи штурмовая колонна, неся лестницы на руках, скрытно подошла к городской стене и к Комланским воротам. Перед стеной сидели кокандско-бухарские караулы, но толку от них было немного. караульные спали. Сарбазов разбудили штыками. Они проснулись и кинулись к небольшим лазам в стене, замаскированным кошмами. Русские охотники прошли через проходы, «любезно» указанные оплошными караульными, поднялись на стены и стали разбирать заваленные изнутри ворота. Другая часть команды охотников в это же время взбиралась на стены по штурмовым лестницам. Усилиями охотников очень быстро и без потерь были захвачены ворота с двумя башнями и несколько орудий. Штурмовая колонна численностью 250 человек под командой штабс-капитана А.К. Абрамова (очень скоро станет генералом, прославится во многих среднеазиатских экспедициях) ворвалась в раскрытые ворота и, сметая огнем и штыками растерявшихся защитников крепости, на одном дыхании продвинулась на 14 верст вдоль городской стены; кокандские орудия захватывались, заклепывались и сбрасывались с позиций. Кокандцы все же успели оправиться от неожиданного ночного приступа, русские отряды почувствовали это, когда углубились в лабиринт улиц и переулков – там их ждали сарбазы на баррикадах и стрелки, засевшие в саклях. Бои за город были упорные. Огромную помощь штурмовым отрядам оказала русская артиллерия, которая расстреливала защитников баррикад картечью почти в упор. Этого кокандские сарбазы выдержать не могли и бежали. Малопригодной в уличных боях оказалась кокандская конница, которую казаки без труда выгнали за пределы города.

К утру 15-го Черняеву и его офицерам представлялось, что город покорен окончательно. К победителю явились представители торгово-ремесленного посада с изъявлением покорности. День прошел спокойно, но с заходом солнца неразбитый до конца неприятель начал стрельбу из-за глухих дувалов, баррикады появились почти на всех улицах и перекрестках; нарушилась связь между отдельными русскими отрядами, оказавшимися в ходе ночного сражения в разных частях большого города, что могло иметь катастрофические последствия. Казалось, кокандцы и газии обрели второе дыхание, собираясь победить любой ценой. «Сопротивление сделалось еще отчаяннее, – сообщал Черняев в своем донесении. – Были случаи, когда один, два человека с айбалтами (топоры на длинной рукоятке) кидались на целую роту и умирали, не прося пощады». Противника, казалось, подменили, и такой противник не мог не внушать уважения и повышенного опасения. «Каждую саклю, – продолжал Черняев, – приходилось брать штыками, и только тогда она очищалась, когда засевшие в ней были переколоты[138].