Российская империя в сравнительной перспективе

Система пятивластия в Европе отчасти является результатом провала предыдущих попыток испанских Габсбургов и французской монархии установить гегемонию в Западной и Центральной Европе. Для этой статьи попытка Испании более интересна, потому что она во многом зависела от способности Габсбургов мобилизовать средства заморской империи для достижения господства в Европе военной и династической империи, связанной в типичном историческом стиле с универсалистской религией, в данном случае, католической контрреформацией. Главное различие в стратегии Испании и ее наследника на европейской атлантической периферии в том, что британцы никогда не следовали стратегии континентального превосходства. Вместо этого они сосредоточились на гегемонии в заморских территориях, сохраняя свое положение в Европе за счет политики равновесия власти. В моменты кризиса они поддерживали ее ограниченной военной интервенцией и, главным образом, большими субсидиями союзникам на континенте, возможными благодаря коммерческой гегемонии в заокеанском пространстве и колонизации⁴

.

Основная характеристика европейской геополитики с 1756 до 1945 года состоит в том, что одному государству было сложно, но не невозможно захватить и контролировать «каролингское ядро» континента – Францию, Германию и Италию. И Наполеону, и Гитлеру это удалось. Вильгельм II был к этому близок. Однако, в определенный момент завоеватель сталкивался с двумя периферийными империями – Британией и Россией. Для того, чтобы установить полное господство в Европе, нужно было победить и покорить эти две империи. Безотносительно желания завоевателя достичь неоспоримой гегемонии на всем континенте, Британия и Россия не собирались терпеть его господство даже над «каролингским ядром». Если бы им была предоставлена свобода действий, они почти наверняка посягнули бы на его власть, и, скорее всего, сообща. Так они поступали с Наполеоном, Вильгельмом II и Гитлером.

Однако, проникнуть в ядро геополитической власти Британии и России и уничтожить его было чрезвычайно трудным предприятием. Периферийные державы обладали большим географическим преимуществом. Британия была защищена морем, а Россия – огромными пустынными равнинами Восточной Польши и Белоруссии и возможностью завести захватчика глубоко на свою территорию, не теряя при этом контроля над военными и экономическими ресурсами империи. Еще хуже было то, что решившему стать европейским властелином требовались разные типы армии, чтобы покорить эти две периферийные империи. В случае России нужна была большая подвижная армия с такой системой логистики, которая позволяла бы поддерживать ее на обширной и негостеприимной русской земле. Чтобы победить Британию, необходим был флот, способный противостоять Королевскому флоту, сила которого была частично основана на мощном торговом флоте и на обширной и богатой коммерческой и финансовой общемировой сети. В принципе, очевидная стратегия состояла, конечно, в том, чтобы установить гегемонию на континенте, и только тогда нападать на британскую морскую державу. Однако, британская правящая элита полностью отдавала себе отчет в этой опасности и всегда обрушивалась всей своей мощью на любого, захотевшего стать континентальным властителем. В конце концов, Британия всегда могла найти сильных союзников, поскольку (хотя государствам на континенте и не нравилось ее морское господство) это было менее опасно, чем если бы государство-соперник установило гегемонию в Европе, и они оказались бы в бессильной зависимости.

Если рассматривать европейское сообщество под таким углом, оно похоже на саморегулирующийся часовой механизм. В действительности все было совсем не так просто и автоматично. Временами обе периферийные державы склонялись к тому, чтобы сконцентрировать внимание на внеевропейских делах и оставить

Европу на ее собственное попечение. Классический пример: сосредоточенность России на Дальнем Востоке в 1896–1905 годах, из-за которой нарушилось равновесие сил в Европе, и которая стала одной из важных причин Первой мировой войны⁵. Некоторые современные консервативные британские историки жалеют, что Британия противостояла стремлению Германии к европейскому господству в XX веке, полагая, что в этом случае она напрасно пожертвовала своей заморской империей и глобальной властью⁶. Как и когда реагировали периферийные империи, зависело от того, была ли потенциальным гегемоном Франция или Германия. Если это была Франция, Британия естественным образом реагировала раньше, поскольку Франция – ее сосед, и любая французская экспансия начиналась, с наибольшей вероятностью, с захвата Нидерландов, независимость которых от какой-либо великой державы была неизменным пунктом в большой британской стратегии. Британия начала войну с Францией в 1793 году. Россия вступила в нее только в 1798-м и играла вспомогательную роль до 1806–1807 годов, когда стало ясно, что французское господство в Центральной Европе напрямую угрожает безопасности России.