Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Во-вторых, к каждому университету присоединялся Педагогический (учительский) институт, идея которого также четко была разъяснена в докладе Комитета 18 марта. Согласно п. 39 Предварительных правил в институте на казенном содержании находились «студенты со степенью кандидата», а по п. 26 новая ученая степень кандидата приравнивалась в 12 классу по Табели о рангах, как это и предлагал Комитет. Тем самым, Предварительные правила оформили оригинальную трехчленную структуру ученых степеней в Российской империи, явившуюся, как теперь понятно, соединением двух разных идей: из Акта Дерптского университета – ввести степени магистра и доктора, что соответствовало традициям средневековых немецких университетов, и из доклада Комитета 18 марта 1802 г. – ввести Педагогический институт для подготовки профессоров и учителей, обучавшиеся в котором получали степень кандидата. Данная система российских ученых степеней в целом сохранялась (за исключением замены в 1884 г. кандидата университетским дипломом I класса) до 1918 г., при том что в Европе младшие ученые степени в XIX в. практически вышли из употребления, оставив лишь высшую степень доктора[930]

. Указанный «сплав» и послужил исходной причиной различий в структуре ученых степеней России и Европы, известных до настоящего времени.

Чтобы закончить обсуждение источников Предварительных правил, обратимся к вопросу, повлияло ли как-нибудь на них «Предначертание», составленное Каразиным. Вопрос этот имеет смысл в свете продолжающего повторяться историографического мифа о Каразине как об «авторе» Предварительных правил, а вместе с ними и Устава 1804 г.[931]

С одной стороны, находясь на должности правителя дел Комиссии об училищах, а затем Главного Правления училищ, Каразин по своим служебным обязанностям должен был принимать участие в подготовке этих документов и представил, как упоминалось, на первой стадии обсуждения университетского вопроса в Комиссии об училищах свой несохранившийся общий проект, о содержании которого можно судить по дошедшему до нас «Предначертанию», подготовленному для Харьковского университета. С другой стороны, очевидно, что каразинское понимание университета принципиально расходилось с тем итогом работы, который зафиксирован в Предварительных правилах.[932] И дело здесь не только в нежизнеспособности и утопичности чересчур масштабного проекта Каразина. Молодой реформатор так и не смог вернуть к себе доверие царя, которым в конце 1802 г. по университетскому вопросу уже безгранично пользовался Г. Ф. Паррот.