Российский хоккей: от скандала до трагедии

Таким же чудаком по части страха перед КГБ выказал себя и Фрэнк Маховлич. Он тоже принялся тщательно осматривать свою комнату и в итоге нашел-таки подозрительный металлический предмет под паласом. Обрадовавшись, что оставит КГБ в дураках, он стал откручивать „подслушивающее устройство“ и продолжал это делать до тех пор, пока этажом ниже не раздался сильный грохот. Оказалось, что Маховлич разобрал удерживающее крепление люстры, разбившейся вдребезги в нижнем номере.

По словам Р. Эллиса: „Жучков“ мы не нашли, но что-то точно было: многим игрокам посреди ночи, допустим, звонили в номер. Например, нашему лидеру Филу Эспозито. Он поднимал трубку, говорил „алло“, в ответ — гробовое молчание. Думаю, нас пытались вывести из себя. Но ничего не получилось…»

Отметим, что канадцы привезли с собой целый контейнер еды — говядину, молоко и пиво. Однако многое из этой еды вскоре… исчезло. Поэтому канадцам пришлось питаться русской едой. Сначала, правда, они опробовали ее на своих женах. Когда ничего страшного с ними не произошло, на борщ и прочие блюда русской кухни переключились и хоккеисты.

Утром 21 сентября канадцы отправились на свою первую тренировку на лед Дворца спорта имени В. И. Ленина в Лужниках. Как вспоминает К. Драйден:

«Дорога от гостиницы к стадиону идет через весь город. Минуя Кремль, попадаешь в старый район города с кварталами невысоких бледно-желтых домов. У здания музея, в котором экспонировались работы французских художников, выстроилась длинная очередь. Впрочем, очереди можно увидеть и в магазинах, когда там продаются дефицитные товары. Затем проезжаешь ряд ультрасовременных зданий, в одном из которых расположился Совет Экономической Взаимопомощи социалистических стран, и попадаешь на набережную Москвы-реки, ведущую на стадион. Здесь на тебя свысока взирает здание гостиницы „Украина“, одно из семи подобных сооружений, выстроенных в пятидесятые годы. Уже много лет иностранные туристы сочиняют всякие анекдоты по поводу архитектуры этих зданий.

Еще пять минут приятной езды по набережной мимо огромной теплоцентрали и Новодевичьего монастыря XVI века, и ты попадаешь в спортивный комплекс в Лужниках, официально именуемый стадионом имени Ленина. На огромной площади стадиона размещается футбольная арена на сто тысяч зрителей, Дворец спорта на четырнадцать тысяч мест, два плавательных бассейна, несколько дюжин теннисных, баскетбольных и волейбольных площадок и два поля для игры в хоккей с мячом.

На хоккейном стадионе в Лужниках места для зрителей расположены по периметру прямоугольника и секторы торцов поля совершенно не закруглены. К тому же ледяное поле сдвинуто к одной стороне, поэтому примерно сорок процентов мест находятся по одну сторону площадки позади линии ворот. Первый ряд удален от бокового борта приблизительно футов на пятнадцать, а от торцевого — футов на сто. Так что зрители, оказавшиеся в верхнем углу зала, с таким же успехом могли бы наблюдать хоккей из Киева или Стокгольма. Три тысячи канадских болельщиков сидели в наиболее удаленных секторах, впрочем, на лучшее они и не могли рассчитывать.

На льду Дворца спорта тренировалась советская команда, и я сел на трибуну, чтобы посмотреть и познакомиться с площадкой. Вместо небьющегося стекла у русских над бортами позади ворот натянута сетка. Тут неизбежны проблемы, потому что шайба будет отскакивать от туго натянутой сетки, как пущенная из рогатки. При мне одна шайба отлетела от сетки за синюю линию…»

Прервем на время рассказ Драйдена и обратимся к словам другого игрока сборной Канады — Р. Эллиса, который говорит следующее:

«Никогда не забуду, что по краям площадки не было никакой защиты: шайба могла запросто вылететь на трибуны. В НХЛ в то время все площадки были оборудованы защитным стеклом, а тут такое. Лишь за воротами была натянута сетка, которую мы называли „рыбацкая сеть“. Мы были уверены, что она играет за советскую команду. Только ваши хоккеисты знали, куда отлетит шайба после попадания в эту сетку. Такая хитрость русских стоила нам как минимум одной пропущенной шайбы…»

И вновь — слово К. Драйдену:

«Игровая площадка примерно на семь футов шире нашей, но по длине она такая же, как большинство катков НХЛ. Вопреки ожиданию углы площадки у них закруглены, так что, боюсь, нам не удастся начинать оттуда комбинации, как замышлялось в Стокгольме.

С удивлением обнаружил, что расстояние от линии ворот до заднего борта такое же, как на катках НХЛ. Это почти вдвое короче, чем в Стокгольме. Непонятно тогда, почему Третьяк не выходит за ворота, чтобы останавливать шайбу для своих защитников? В Стокгольме мне казалось это понятным. А теперь я снова теряюсь в догадках.