Журнал «Российский колокол» № 5–6 2015

Слово редактора

О том, какое разнообразное творчество у писателей

Дорогие друзья! Вот и вышел новый номер журнала «Российский колокол» № 5–6. Вы можете насладиться разнообразием авторов, представленных в нем.

В связи с этим хотелось бы задать своего рода риторический вопрос – хорошо ли, что все авторы разные и пишут в различных направлениях?

Каждый ответит по-своему. Тот, кто любит фантастику, не станет читать любовный роман, а ценитель исторических хроник – юмористическое фэнтези. Нет, бывают «всеядные» читатели, но большинство все-таки делятся на любителей одного-двух жанров.

Но бывает такая литература, мимо которой не может пройти даже ценитель одного-единственного жанра. Эта литература называется «настоящей», «талантливой», «искренней». Даже самый закоренелый любитель, как это сейчас называется, «action» – быстро сменяющихся, активных действий, не откажется от качественно написанного романа-размышления, особенно если он совпадет с его внутренним миром и устремлениями.

Именно в нашем журнале вы найдете таких авторов. Кто-то по-хорошему удивит вас, кто-то заставит смеяться, кто-то подтолкнет к новым приятным переменам в жизни.

Показатель для настоящего писателя – отклик в душах читателей.

Приятного чтения!

Юлия Поселеннова – шеф-редактор

журнала «Российский колокол».

Современная драматургия

Валерий Печейкин

Драматург, сценарист. Обучался в Литературном институте им. А.М. Горького. Лауреат премий «Дебют» и «Новая драма» за пьесу «Соколы». Участник фестиваля драматургии «Любимовка», международного семинара для драматургов театра Royal Court в Лондоне. Постоянный автор московского театра «Гоголь-центр», автор текстов к спектаклям «Метаморфозы», «Сон в летнюю ночь», «Девять». Автор пьесы «Идиоты» по фильму Ларса фон Триера, участвовавшей в Авиньонском фестивале (реж. Кирилл Серебренников). Соавтор сценария фильма «Дирижер» Павла Лунгина. Колумнист журнала GQ.

© Dovlatovfest

Боженька

А.Ф.

Комедия для детишек и взросленьких

Действующие лица:

Котенок

Мышонок

Лисичка

Белочка

Зайка

Медвежонок

Журавлик

Тигруля

Совенок

Ёжик

Тридцать седьмой муравьишка

Мальчик

Рассказ Котенка

Котенок. Я последний из выживших. (Пауза). Я должен рассказать об этом. В конце концов, это касается не только меня.

Нас было пятеро, не считая мамы. Трое братьев и две сестрички. Все братья были черными как я, а сестры – беленькими. Мама родила нас в коробке, которую нашла накануне, пробравшись через вентиляцию в комнату. Она была теплой и безопасной. Так казалось…

Там было темно и тепло. Главное, тепло. Потом в комнате вдруг загорелся свет: открылась дверь и вошли двое. Люди.

Один сказал другому:

– Это что там такое? Пойди посмотри.

Он подошел, посмотрел и сказал:

– Там кошка окотилась.

– Как, прямо здесь, в архиве? Ох, как же нам влетит от главврача. В больничном архиве завелись котята!

Они ушли и погасили свет. Было по-прежнему тепло, но уже не так безопасно. Поэтому мама взяла нас за шкирки и унесла обратно в вентиляцию. Она решила переждать там.

Мы видели оттуда сквозь решетку, как в комнате снова загорелся свет, вошли те двое и еще какая-то. И мы все почувствовали усиками, хвостиками, шкурками, что она – злая.

– Вы представляете, какой это скандал, если узнают, что у нас тут котята? Куда они делись? Их нет!..

Они стали говорить, что нас нет, но мы где-то прячемся.

– Надо включить вентиляцию, – сказала злая.

Мы не поняли, что это такое. Мы не знали, что вентиляция – это место, где мы сидим. Мы узнали это, когда вдруг подул ветер, похолодел воздух. Мамы не было, она ушла ловить мышек, а холодный воздух дул все сильнее.

Я был самым крепким, у меня уже прорезались глазки, поэтому я вылез из тряпки, где мы лежали, и пошел искать маму.

Я нашел ее. Она лежала в какой-то лужице, а рядом с ее лицом был пахучий шарик. Мама была мертвой. Шарик был ядовитым. Тогда я это не сразу понял, поэтому толкал маму лапами, кусал ее ухо, но она не поднималась. Шарик был очень ядовитым.

Наверное, я долго пытался ее разбудить. Когда я вернулся к тряпке с братьями и сестрами, они тоже были мертвыми. Они замерзли и были холодными, как и мама.

Когда я уходил по трубе из больницы, где нас убили, я слышал, как кто-то плачет. Это плакал какой-то мужчина-человек, мать которого замерзла в палате этой больницы. Неужели мы им так мешали? Если они решили заморозить и нас, и себя?