Ростов Великий

— На что хочешь и думай, Пятунка. От дороги-то, почитай, с версту, — молвил другой молодой гридень.

— Ежели человек упрятал, то какую же силищу надо иметь! Но зачем сюда тащить возок? — недоумевал Вавилка.

— Нет, братцы, тут дело нечистое. Не ковер-самолет, так дьяволы затащили. Нечистое место! — перекрестился Пятунка.

— Правда твоя, десятник, — молвил Вавилка и, еще раз осмотрев трущобу и обледенелый возок, добавил. — Уходим, братцы, от греха подальше.

Но чудеса продолжались. Где-то часа через два наткнулись на свежую лыжню.

— Э-ге-гей! — что есть мочи гаркнул Вавилка, но никто не отозвался, хотя, судя по свежему следу, человек должен голос услышать.

— Никак, кто-то без дозволния князя Василька на пушного зверя охотится. Догнать бы надо, да изведать, — произнес Вавилка, глянув на десятника.

— И догоним! — воскликнул Пятунка.

Погоня была долгой, но безуспешной. Вскоре дружинники и Грач остановились, от них валил пар.

— Скор же на ногу сей охотник, — проворчал Вавилка. — Не угнаться за ним.

— Но изведать всё же надо. Передохнем и пойдем дале. След куда-нибудь да выведет, — непререкаемым голосом произнес Пятунка.

— А как же медведь? — спросил Грач.

— На медведя нам князь пять дней отвел. Успеем. Допрежь надо вора изловить.

И вновь началась погоня. След вывел на хорошо обкатанный санями большак, кой связывал Ростов с Переяславлем.

Грач долго и пытливо осматривал дорогу.

— Здесь вор снял лыжи и пошел пешком, но в какую сторону — одному Богу известно. Надо разделиться. Где-то вор вновь станет на лыжи.

Разделились. Одни пошли к Ростову Великому, другие — к Переяславлю. Но вскоре, как на грех, началась бесноватая метель. Гридни прекратили погоню.

— Теперь ищи ветра в поле, — недовольно произнес Пятунка.

— Да уж, — кивнул Вавилка. — Завируха всё скроет. Нам же впору готовить ночлег.

Для бывалого Грача обустроить ночлег в зимнем лесу — не велика проблема: нарубить топоришком сушняку, развести огнивом кострище, накидать на выжженное место лапнику, соорудить из ветвей шалаш — вот тебе и терем. Гридни одеты в теплые бараньи полушубки, ватные штаны и валенки — уляди, не замерзнут. Да еще глотнут на ночь доброго крепкого меда, что хранят на поясах в баклажках. Есть в сумах и пропитание: лепешки, сухари, заранее заготовленные куски мяса.

На медвежью берлогу набрели на другой день. Расставили вокруг прочные тенета и принялись разбирать лежбище, а когда показался мохнатый медвежий бок, начали сторожко тыкать в зверя рогатинами. Медведь зашевелился, заурчал.

— За сеть! — тотчас закричал Грач. — Пускай стрелу в полсилы!

Стрела довольно больно уколола зверя; тот поднялся на задние лапы и, с угрожающим ревом, пошел на обидчиков. Но прочны оказались тенета!

Князь Василько Константинович остался доволен Грачом.

— Матерый зверь. Получай, Вавилка, кубок серебряный.

Грач низехонько поклонился.

— Благодарствую, князь. Сей щедрый дар — и мне и детям, и внукам в добрую память.

— Ступай, Вавилка.

Грач попятился, но у самых дверей остановился.

— Прости, князь, но дозволь слово молвить.

— Сказывай.

И Вавилка рассказал всё, что он и дружинники обнаружили в лесу.

Чужаку-зверолову князь Василько не удивился: не впервой по его угодьям мужики без порядной грамотки шастают. Таких надо вылавливать и наказывать. А вот спрятанный в трущобе ямщичий возок, князя явно обескуражил.

— Дело сие странное. И кому это пришло в голову спрятать в лесу возок?

— Мекаю, лихому человеку, князь. Не зря ж, поди, укрыл в трущобе.

— Лихому человеку, — раздумчиво повторил Василько. — Уж не ямщику ли Лазутке, кой выкрал у купца дочку.

Глава 6

ДЕРЗКИЙ ВЫЗОВ

В тот день, когда сбежала Олеся, купец Василий Богданов торопко заспешил в княжий детинец, обнесенный высоким дубовым тыном с тремя проезжими воротами.

Детинец красен двумя белокаменными храмами — Борисоглебской церквью и Собором Успения Божьей Матери. Собор только что закончили строить в 1231 году. Южнее его находился двор епископа Кирилла Второго, к коему примыкали два монастыря: с запада Иоанновский, с юга — Григорьевский затвор, в коем находилось духовное училище, перенесенное сюда из Ярославля князем Константином.

Неподалеку от Успенского собора высились Княжьи терема — нарядные, дивной резьбой изукрашенные.

На красном крыльце дорогу Богданову перегородили трое дружинников с мечами и копьями.

— По какой надобности? — строго вопросил один из гридней.

— Купец Василий Богданов. Дочь мою ямщик Лазутка похитил. Порошу у князя милости, дабы погоню учинил.

Дружинники переглянулись, присвистнули. Неслыханное дело для Ростова Великого. Надо звать дворецкого Дорофея: без его дозволения никто к Васильку Константиновичу войти не мог.

Дорофей выслушал купца и поднялся к князю. Вернулся без замешки.

— Князь Василько Константинович ждет тебя, купец Василий.

Князь принял Богданова в своей опочивальне. Василий Демьяныч низко поклонился князю и поведал о своей беде, на что Василько молвил:

— Выходит, твоя дочь сама к ямщику сбежала.