Ротмистр авиации

— У ведерка… Этот господин Юдзура, представитель японской фирмы, — толстяк стал осторожно промокать салфеткой вспотевший лоб. Губарев попытался сообразить: Юдзура — представитель фирмы. Какой? Название выяснять сейчас не стоит — толстяк может насторожиться. Да и вообще, кто его знает, что это за толстяк. Возможно, фамилия «господина Юдзуры» отыщется в справочной книге. Нащупал в кармане рублевку.

— Спасибо, Никанор Евсеич, все ж японцев сегодня не нужно, боюсь я их. А насчет клиентов я уж буду знать, подойду? Не побрезгуйте рублишком, а с заработка еще отблагодарю.

— Ну ты и экземпляр, — толстяк взял рубль, небрежно сунул в карман. Губарев пригнулся.

— Нумер мой сто сорок четыре, третья извозная конюшня Оводкова{Петербургская контора наемных экипажей Оводкова.}.

— Хорошо, хорошо, тогда подойдешь, — увидев движение за столиком, официант цыкнул, — Адзынь, вызывают!

Не замечая больше Губарева, устремился в зал. Губарев осторожно двинулся назад, к черному ходу. Выбравшись мимо мешков, ящиков и бочек на улицу, огляделся. Никого — только Альт покорно стоит на том же месте. Забравшись на облучок, развернул жеребца, выехал на Кронверкскую, подумал: может быть, подождать разъезда гостей? «Ахметшина», положим, брать не стоит, не нужно быть назойливым. Но в «Аквариуме» есть еще Ставрова. Вспомнил о конверте и жесте Танаки — и направил Альта к парадным дверям варьете.

Здесь он простоял долго, до половины третьего ночи, пока не послышались крики, ругань извозчиков, хрип лошадей. «Эй, голубчик, нам в Петергоф?», «А ну, осади, куда прешь!», «В Петергоф далеко, барин, дорого будет», «Болван, я ж тебе не говорю, сколько будет… Прошу, господа, садитесь!», «Куда с мостовой лезешь?», «Господа, зачем извозчик, едем в моем!», «Любезный, пятерку хочешь заработать? Стой здесь, подойду с дамами», «Все понял-с».

Гости разъезжались: на тротуаре и мостовых было тесно от извозчичьих пролеток, возчики наезжали друг на друга, наиболее ухватистые вытесняли конкурентов. Все знали, если удача, за одну ночь здесь можно заработать больше, чем в городе за неделю.

Губарев остановил Альта чуть не доезжая выхода, в хвосте вереницы пролеток. По его расчетам, Ставрова должна уехать вместе с Танакой. Или, если атташе маскирует эту связь, на смежном с японцем экипаже. Но нет, японцы вышли одни и разъехались по парам: сначала двое незнакомых Губареву, чуть погодя — Танака и Юдзура-Ахметшин. Он хорошо запомнил приметы этой пролетки: караковая лошадь, немолодой извозчик с простецким лицом, по номеру — вторая извозная конюшня фирмы «Виктория», с Выборгской стороны.

Он продолжал ждать, пропуская подъезжающие пустые экипажи. Сейчас ему нужна Ставрова — знак Танаки официанту в сторону эстрады ведь что-то означает? Завтра в ПКРБ он проверит досье на певицу, но сейчас глупо упускать момент.

Как назло, Ставрова долго не выходила. Погасли фонари и огни у дверей, у выхода из варьете стояла только его пролетка, когда наконец в четыре утра он услышал стук хлопнувшей двери и увидел «шансонную субретку». Быстрыми шагами она шла к нему, опустив голову и кутаясь в наброшенную на плечи шаль. Губарев чуть подал Альта — и тут же услышал сзади цокот копыт. Частный экипаж с кучером, одетым в форму, запряженный породистой лошадью, объехал его пролетку и остановился. Из крытой двуколки вышел невысокий солидный господин во фраке и котелке, чуть отвисшими щеками и находящим на узкие губы носом. Господин двинулся к Ставровой, делая знаки, но вместо того чтобы подойти к нему, Полина ускорила шаг и почти подбежала к губаревской пролетке. Он вдруг увидел ее глаза: серые, с большими вздрагивающими ресницами. Не лицо, а только глаза.

— Извозчик, пожалуйста, быстро на Ростанную!

Тут же услышал шипение:

— На тебе, любезнейший, на, и в сторону, в сторону… — Господин толкает в бок с другой стороны, пытается сунуть в руку рубль, шипит: — Голубчик, отъезжай, ну? Да держи… Дурень, что, тебе мало? На трешку… Держи же…

Оттолкнул его руку; Ставрова продолжает умоляюще шептать:

— Извозчик; пожалуйста, на Ростанную… Ну, пожалуйста… Я заплачу, не волнуйтесь…

Снова увидел ее глаза, растерянные, со вздрагивающими ресницами. Ого, господин схватил за рукав, пытается стащить. Он уперся ногой. Этот человек наверняка устроит скандал, но Ставрову надо взять в любом случае. Поймал умоляющий взгляд, кивнул:

— Садитесь… Быстро!

Как она села, он уже не слышал, почувствовал только легкий крен, и тут же, резко оттолкнув господина, послал лошадь в карьер. Господин, охнув, упал. Альт вылетел на середину мостовой. Разворачиваясь к Дворянской, в лабиринт переулков, пришлось взять вожжи на себя и оглянуться. Господин пока не встал, кучер только поднимает хозяина. Рысак у него зверь, на ходу они достанут Альта в два счета. Значит, чем скорее они затаятся где-нибудь, тем лучше. Надо прятаться, пока нет погони.

Низкая арка, проходной двор; ладно, была не была.