Ровно в полдень

Фиби внимательно наблюдала за Дунканом. Попав на постановку школьной «Золушки», он наблюдал за спектаклем с искренним интересом, какого трудно было ожидать от взрослого человека. А по завершении представления настоял на том, чтобы рыжеволосой сестрице Золушки купили в награду мороженое.

Стоит ли удивляться, что Карли прониклась к нему искренним восхищением.

И вот теперь он с таким же искренним удовольствием играл в мини-гольф со стайкой маленьких девочек.

— А Дункан, судя по всему, ничуть не устал, — заметила Фиби.

— Дай ему волю, он бы вообще переселился сюда. — Лиз тоже вытянула гудящие от утомления ноги. — Только взгляни на него: сидит на этом зеленом ковре и целится в лунку, как истинный чемпион по гольфу. А дети следят за каждым его движением, словно он мороженое с сиропом, — кстати говоря, именно оно грозит нам по завершении игры.

Фиби с тоской прижала руку к животу:

— Только этого не хватало.

— А вот настоящий гольф ему не нравится. Фин брал его с собой пару раз — можно сказать, затаскивал силой. Так Дункан только и сыпал вопросами вроде: «А где ветряная мельница?», «Когда мы попадем на мост тролля?» — Лиз довольно хохотнула. — Это он нарочно, чтобы пощекотать самолюбие Фина.

Фиби тоже улыбнулась:

— Выходит, он просто хотел прийти сюда и поиграть. Предполагаемый проект — просто предлог.

— Нет-нет, все это серьезно. Наверняка он обдумывает сейчас все «за» и «против».

Фиби внимательно присмотрелась к Дункану, который в это время спорил с Фином из-за счета.

— Пожалуй, ты права.

— Даже не сомневайся, — Лу слегка подтолкнула ее бок. — Он намерен выяснить, сколько детишек и взрослых пройдет сегодня через этот турникет и в каких залах они будут останавливаться чаще всего. По ходу дела он расспросит ребят — и наших, и посторонних, — что им нравится здесь больше всего. И к тому моменту, когда нас уже будет тошнить от мороженого, у него сложится ясное представление о том, что должен представлять собой настоящий развлекательный центр.

— Я не очень-то представляю его в роли бизнесмена.

Лу с нежностью взглянула на Дункана.

— Просто он всегда остается самим собой.

— Это точно.

— Знаешь, бедняга смотрит на тебя совершенно одуревшими от чувств глазами.

— Правда? Боюсь, мое зрение подзатуманилось от этих же чувств. А ведь все, что мне было нужно поначалу, — небольшое приключение. — Фиби подвинулась к Лу и чуть понизила голос: — Уж его-то я точно заслужила.

— И как тебе это приключение? — Лу тоже слегка подвинулась к ней. — Что было самым интересным?

— Об этом как-нибудь потом… Видишь ли, я просто не знаю, смогу ли справиться с тем, что происходит вот здесь, — она прижала руку к сердцу. — Не знаю, есть ли у меня время или возможность…

— Собственно, почему? Ведь ты…

— Подожди, — Фиби предостерегающе подняла руку. — Ты замужем, и, судя по всему, счастливо. У тебя чудесная маленькая девочка и неуклюжая собака. Вы с Фином прекрасно дополняете друг друга. Еще ты умеешь подбирать себе обувь.

— Это точно, — заметила Лу, разглядывая свои босоножки на высоких каблуках. — Обувь делает нашу жизнь ярче.

— Я разведена и почти все время пропадаю на работе… такая уж у меня профессия. Я люблю своих близких, но и они требуют постоянного внимания. Мне понадобилось немало времени и сил, чтобы создать хоть какое-то подобие упорядоченной жизни И теперь мне все время приходится думать о самых разных вещах. Я знаю, что никогда не буду полностью принадлежать самой себе.

— Полагаешь, Дункан не сможет справиться со всеми этими проблемами?

— Не знаю, захочет ли он… Пока что он влюблен и заинтригован. К тому же секс, как и обувь, делает нашу жизнь куда ярче. Но я не уверена, что он захочет все время жить в таком режиме.

Было видно, что Лу размышляет о сказанном.

— Ты всегда анализируешь все, что происходит в твоей жизни? Рассекаешь на маленькие кусочки и извлекаешь самые неудобоваримые моменты?

— Да. Видимо, профессиональная привычка. Дункану, должно быть, нелегко со мной. Ему куда интереснее картина в целом — с возможностью извлечь из нее самые увлекательные фрагменты. Я стараюсь… я хотела положить конец нашим отношениям. Твоя жизнь и так достаточно хороша, говорила я себе. Так стоит ли что-нибудь менять в ней? Еще шаг, и ты рухнешь в пропасть. К чему вся эта боль?

— Любовь как самоубийство?

— Что-то вроде того. Или как полное и безоговорочное подчинение — выходишь с поднятыми руками, чтобы получить потом сполна за все свои поступки.

— Или выходишь на свободу, перестав наконец быть заложницей у самой себя.

— Может, и так. Видишь ли, я всегда знаю, что я делаю. Это основа моей жизни. И меня страшно раздражает то, что я не понимаю, к чему ведут эти отношения с Дунканом.

— Полагаю, тебе будет интересно выяснить это самой.

Веселья было так много, что все в конце концов утомились. Карли заснула на заднем сиденье машины как раз по пути домой.

— Она слишком устала, чтобы поблагодарить тебя. Но я хочу, чтобы ты знал: для нее это был по-настоящему незабываемый день.

— Для меня тоже.

— Я заметила. Ты сумел окончательно покорить ее сердце.

— Это взаимно.