Royals

Голос у этого парня ниже, чем у остальных, но произношение такое же манерное. Каждая буква звучит необыкновенно четко. Взгляд устремлен мимо меня, в окно.

И вдруг я понимаю, почему он кажется таким знакомым.

– Монако! – восклицаю я, и парень растерянно моргает.

– Монтерс, – поправляет Гилли, который подходит к нам и хлопает приятеля по плечу. – Майлз Монтгомери, профессиональный придурок, – говорит он, широко улыбаясь, и Майлз, кажется, не обижается.

– Она имеет в виду тот случай с Себастьяном, – объясняет он, и я так смущаюсь, что, по ощущениям, делаюсь одного цвета со своими волосами.

– Я кое-что почитала… – говорю я, но не поправляю дела. Гилли весело фыркает.

– Удивительно, что ты вообще сюда доехала, если взялась читать про закидоны Себа.

Монтерс смотрит на меня с непонятным выражением лица. Все парни здесь красивы, но этот… особенно интересен. Безупречное лицо, отличная фигура, глаза удивительного оттенка. Пускай Шербет маркиз, но у Майлза аристократизма больше, чем у любого из них.

Или он просто выделывается.

– Я и не знал, что желтая пресса считается «чтением», – говорит Майлз, сложив руки на груди и – да, несомненно, выделываясь.

Я принимаю такую же позу.

– Ну да, ничего другого мы в Америке и не читаем, – говорю я. – Желтая пресса вместо книг, убогие кусочки сыра в полиэтилене на завтрак… короче, пропащая страна.

Гилли ржет при этих словах и тычет Майлза локтем под ребра.

– Блин, чувак, она тебя срезала.

Майлз смотрит на меня и то ли подмигивает, то ли морщится. Мне так и хочется спросить, в чем проблема.

Но, прежде чем я успеваю произнести хоть слово, Себ выходит на середину комнаты, держа бокал с шампанским.

– Тост! – восклицает он.

Шербет разносит шампанское. Я благодарю его и беру бокал.

Элли следует моему примеру, а Алекс медлит: он подозрительно смотрит на брата, слегка склонив голову набок.

– За Александра и Элли, – говорит Себ, и мы все поднимаем бокалы и повторяем:

– За Александра и Элли.

Я делаю крошечный глоточек. Пузырьки щекочут в носу; я морщусь и ищу какое-нибудь незаметное место, чтобы поставить бокал.

Мой выбор падает на маленький столик возле дивана. Я поворачиваюсь к нему, и тут входная дверь с грохотом распахивается.

– Какого черта здесь творится?

По крайней мере, мне кажется, что человек, стоящий на пороге, это сказал. Лицо у него красное, из-под кепки торчат седые волосы, белая борода спускается до груди. Он говорит с таким акцентом, что все слова, по большей части, звучат как смесь рычания и бульканья.

Но, совершенно точно, он очень зол.

Стоя в середине комнаты, Себ ухмыляется и грозит ему пальцем.

– Макдугал, – говорит он, тоже с шотландским акцентом – музыкальным, но разборчивым. – Тебе сегодня здесь делать нечего.

– Что случилось? – спрашивает Элли, глядя то на Себа, то на вошедшего.

Алекс выступает вперед, расправив плечи.

– Себастьян… – начинает он.

Макдугал продолжает что-то говорить, быстро и гневно. Щеки над белой бородой краснеют, он грозит пальцем и, вероятно, ругается. Хотя я понятия не имею, о чем идет речь, всё это выглядит не очень-то дружелюбно.

– Успокойся, старина, – говорит Стивен, допивая залпом шампанское. – Он же заплатит.

Элли поворачивается к Себу.

– Минутку… что? Ты, кажется, сказал, что купил этот дом.

Себ, вздохнув, сует руки в карманы и покачивается на каблуках.

– И куплю, – заявляет он. – Если этот джентльмен будет вести себя благоразумно.

– Э… то есть мы в чужом доме? Я правильно понимаю? – спрашиваю я, обводя взглядом комнату.

Себ мельком смотрит на меня и добродушно улыбается.

– Конечно, нет, детка, – отвечает он, и хотя я, возможно, сейчас являюсь невольной сообщницей в преступлении, при этих ласковых словах мне становится очень приятно.

– Конечно да! – ревет Макдугал.

Наверное, я стала лучше понимать шотландский акцент, поскольку смысл его слов мне совершенно ясен.

Себастьян – воплощенное обаяние – подходит к Макдугалу, который буквально накален добела. Не знаю, каким образом очаровательная вечеринка в честь нашего прибытия всего за пять минут превратилась в преступление, но так оно и есть.

Я смотрю на угрюмого Майлза. Он по-прежнему стоит у окна, с полным бокалом в руке, и на лице у него смесь раздражения и скуки. А может быть, у этого парня всегда такой вид. Трудно сказать.

– Если бы вы приняли мое предложение на прошлой неделе, ничего бы не случилось, – говорит Себ мистеру Макдугалу и смотрит через плечо на Элли и Алекса.

– Я обнаружил этот дом, когда в прошлый раз ездил в Шербурн, – объясняет он. – Отсюда такой замечательный вид, что устоять невозможно. Но мистер Макдугал не хотел продавать дом, поэтому…

Себ пожимает плечами, а я смотрю на Элли, и брови у меня по-прежнему где-то на линии волос.

– Блинский пень, – негромко говорю я, и сестра шипит:

– Не сейчас, Дэйзи.

– Я не собираюсь продавать свой дом, сукин ты сын, только потому, что тебе нравится вид! – заявляет Макдугал, тыча Себа в грудь. – Нельзя взять и украсть чужое жилище, даже если оно тебе понравилось!

– Как в кино, – шепотом говорю я Эл. – Честное слово, я на это не подписывалась.