Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

– Еще бы! Он запинался, как Анита Экберг[182]. А когда напивался, начинал говорить по-английски.

– Когда напивался?

– Да. И еще когда злился. И вообще когда выходил из себя и забывал шведские слова.

Автобусом № 54 Рённ вернулся на Кунгсхольмсгатан. Это был красный двухэтажный автобус типа «Лейланд Атлантиан», со вторым этажом, выкрашенным в кремовый цвет, и с лакированной серой крышей. Вопреки утверждению Эка, что двухэтажные автобусы берут на борт ровно столько пассажиров, сколько в них есть мест для сидения, автобус был переполнен людьми с пакетами и сумками.

На протяжении всего пути до управления Рённ размышлял. Войдя в кабинет, он сел за свой письменный стол, потом поднялся, вышел в соседний кабинет и спросил:

– Ребята, как будет по-английски: «Я не узнал его»?

– Didn’t recognize him, – ответил Кольберг, не отрываясь от своих бумаг.

– Я знал, что был прав, – сказал Рённ и вышел.

– И этот уже свихнулся, – констатировал Гунвальд Ларссон.

– Погоди, – сказал Мартин Бек. – По-моему, он что-то раскопал.

Он отправился к Рённу, но его кабинет оказался пустым. Плащ и шляпа исчезли.

Спустя полчаса Рённ снова открыл дверцу ремонтного фургона на Рингвеген. Коллеги Шверина сидели на тех же самых местах. Ямы на проезжей части, судя по всему, еще не касалась ни одна лопата.

– Черт, вот ты напугал меня, – сказал один из рабочих. – Я подумал, что это Ульссон.

– Ульссон?

– Да, или Ольссон, как, бывало, называл его Альф.

Рённ доложил о своих результатах только назавтра, за два дня до Рождества.

Мартин Бек выключил магнитофон и сказал:

– Значит, тебе кажется, что это звучало следующим образом. Ты спрашиваешь: «Кто стрелял?», а он отвечает по-английски: «Didn’t recognize him».

– Да.

– А потом ты говоришь: «Как он выглядел?», а Шверин отвечает: «Сом[183] Ульссон».

– Да. А потом он умер.

– Отлично, Эйнар, – сказал Мартин Бек.

– А кто такой этот Ульссон, черт бы его побрал? – спросил Гунвальд Ларссон.

– Контролер. Ездит проверяет, как работают рабочие дорожной конторы.

– Ну и как же он выглядит? – поинтересовался Гунвальд Ларссон.

– Он в моем кабинете, – робко сказал Рённ.

Мартин Бек и Гунвальд Ларссон пошли взглянуть на Ульссона.

Гунвальд Ларссон смотрел на него лишь десять секунд, потом сказал: «Ага!» – и вышел.

Ульссон растерянно посмотрел ему вслед.

Мартин Бек задержался еще на полминуты и сказал:

– Полагаю, необходимые данные у тебя уже имеются?

– Конечно, – ответил Рённ.

– Благодарю вас, герр Ульссон.

Мартин Бек вышел, а Ульссон выглядел еще более растерянным, чем раньше.

Когда Мартин Бек вернулся с обеда, во время которого ему удалось заставить себя съесть два кусочка сыра и выпить стакан молока и чашечку кофе, Рённ положил ему на стол лист бумаги, озаглавленный: «Ульссон».

«Ульссон – 46 лет, инспектор дорожных работ.

Рост 183 см, вес 77 кг без одежды, в голом виде.

Волосы светлые, глаза серые.

Лицо худощавое, вытянутое, с крупными чертами; нос длинный, немного искривленный; рот большой, губы тонкие, зубы здоровые.

Номер обуви: 43.

Кожа смуглая, что, по его словам, связано с профессией, которая вынуждает часто находиться на свежем воздухе.

Одевается аккуратно: серый костюм, белая рубашка, галстук, черные ботинки. Во время работы, когда находится вне помещения, носит непромокаемый плащ до колен, очень просторный, серого цвета. У него есть два таких плаща. Зимой постоянно ходит в одном из них. На голове носит черную кожаную шляпу с узкими полями. Ботинки из толстой кожи, черные, на рифленой резиновой подошве. Когда идет дождь или снег, носит резиновые сапоги до колен.

На вечер 13 ноября у Ульссона имеется алиби. Между 22 и 24 часами находился в клубе игроков в бридж, членом которого он является. Участвовал в розыгрыше первенства по бриджу, его присутствие там подтверждается тремя остальными игроками в бридж и протоколом соревнований.

Ульссон говорит, что Альфонс (Альф) Шверин был разговорчив, но ленив и любил выпить».