Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой

– Я просто не могла успокоиться: это такое чудо, ну прямо чудо! Все дети столпились возле телевизора – она принесла кассету ко мне домой – и кричали, а вот ножки, а вот… Мы уже представляем его таким кругленьким, чем-то похожим на нее, чем-то – на него… Нет, это просто потрясающе!

– А знаете, от чего я имею самое большое удовольствие? – спрашивает Рут, широко улыбаясь. – Когда я прижимаю малыша к себе, я чувствую…

Она закрывает глаза.

– У меня возникает желание его кормить. Да-да, прижать к груди, и чтобы он сосал! Когда я вижу, как моя дочка его кормит, я тут же вспоминаю, как это было у меня, это ведь незабываемое ощущение. То же самое я чувствовала, когда Талья была беременна. Я клала руку ей на живот и ощущала движения, как будто это происходило во мне. Это было абсолютно физическое ощущение беременности.

Она кладет одну руку себе на живот, а вторую прижимает к сердцу.

Анна не сводит с нее глаз:

– Вне всякого сомнения, что как только ты видишь УЗИ и чувствуешь движения ребенка, ты начинаешь осознавать, свыкаться с мыслью о нем, вживаться в новую роль.

– Я думаю, что даже обычные разговоры о беременности и о будущем внуке уже являются подготовкой к тем переменам, которые должны произойти у вас в семье в ближайшее время, – говорит Нири. – Большую часть нашей встречи сегодня вы говорили о страхе. Судя по тому, с какой готовностью вы подхватили эту тему, как взволнованно, иногда до слез, обсуждали поднятые здесь вопросы, чувство тревоги не оставляет вас; и я искренне надеюсь, что вам стало, пусть не намного, но легче. Возможно, благодаря тем из вас, которые говорят о родах уже в прошедшем времени и порой даже с улыбкой вспоминают свои переживания.

– Правильно. Когда Талья была в положении, я даже сама себе не позволяла признаться, насколько я боюсь. Сейчас, когда все уже позади, я говорю об этом совершенно открыто, – соглашается Рут.

Нири согласно кивает головой и добавляет:

– Мне кажется, есть еще одна причина того, что вы именно сегодня заговорили о своих опасениях: возможно, с той же неуверенностью и настороженностью вы относитесь и к нашей группе.

Она ловит на себе недоумевающие взгляды и поясняет:

– На прошлой неделе вы говорили, что пришли сюда, чтобы избежать одиночества, чтобы оказаться среди тех, кто готов вас выслушать, в надежде получить поддержку от других женщин, которые понимают, что с вами происходит. Возможно, сегодня вы задаетесь вопросом, а что вы сможете предоставить взамен. Когда вы думаете о том, каковой будет (или была) ваша роль во время родов, вы спрашиваете себя и о том, в чем же ваша функция здесь, что вы сможете дать и какую пользу извлечь из этих встреч. И это, естественно, вызывает у вас неуверенность или, скажем, настороженность по отношению к группе.

Женщины стараются не глядеть друг на друга: кто-то сосредоточенно разглядывает пол, кто-то пытается рассмотреть что-то за окном. Орна нервно перебирает содержимое бездонной сумки. Только Элла не сводит глаз с Нири, с благодарностью думая, что последние слова, обращенные ко всей группе, на самом деле были адресованы ей. Нири, со свойственным ей тактом, не выдала, хотя точно угадала, что кроется за пойманным ею растерянным взглядом Эллы. «Что я здесь делаю? – безмолвно спрашивала она. – Какое отношение имеют их слова ко мне? Что они могут мне дать? И что могу предложить им я? Я не подхожу к этой группе», – с грустью заключает она свой мысленный диалог и опускает глаза.

Пауза явно затягивается.

– Я пытаюсь понять, что кроется за вашим молчанием, – нарушает тишину Нири, – и я думаю, что оно скрывает многое, чего мы так и не коснулись сегодня в группе: тревожные мысли, которые не оставляют вас, проблемы, которые, возможно, кажутся вам неразрешимыми. Когда вы говорили о своих переживаниях, то все единогласно указали на дочерей и внуков – вот он, объект и источник наших тревог. У меня же возникло предположение, что где-то в глубине, возможно, отодвинутые на второй план предстоящими или только что происшедшими в вашей жизни переменами, вас тревожат другие проблемы, не связанные напрямую с вашими дочерьми или новорожденными, а касающиеся непосредственно вас самих. Быть может, если нам удастся высветить этот, так тщательно затемненный второй план, мы обнаружим там совсем другие мысли и заботы.

Женщины молчат, вероятно, обдумывая услышанное. Элла внезапно выпрямляется, как будто последнее замечание Нири наполнило ее энергией.

Первой не выдерживает Орна:

– Мы действительно не вполне представляем, что нас ждет в ближайшем будущем! Но сегодня, как и все последнее время, я все-таки думаю больше о Яэль – ведь это она беременна, а не я! И ей совсем нелегко, так что я стараюсь помочь ей, чем только могу. И если честно, в настоящее время, до тех пор, пока у меня родится внучка, я не могу думать ни о чем другом. Я действительно не представляю, как это будет! И что на самом деле означает быть бабушкой.