Рождение феникса

После пробуждения еще долго лежала в кровати и не хотела из нее вылезать. Предстоящее путешествие одновременно восторгало и пугало до такой степени, что едва удавалось справляться со своими чувствами. Благодаря новой памяти Земля уже не казалась таким таинственным местом, и я даже скучала по Москве. Необычное чувство – скучать по месту, где никогда не бывала. Но меня до дрожи пугали странные, необычные социальные связи и отношения, которые приняты на Земле. Интриги, ложь, подхалимство, фальшивые улыбки… все это было слишком сложно для меня. Я привыкла к простой истине: если тебе не нравится человек – не общайся с ним. Казалось бы, куда проще? Но у землян все было сложнее, им приходилось активно взаимодействовать с теми, кто им не по душе. И как они узнают, нравятся ли они людям? Ужас… Отправиться туда – это как засунуть руку в кувшин со скорпионами.

Появилась мама с уже традиционным подносом завтрака, и пришлось вылезать из кровати. Хотела того или нет, а время шло, и каждая секунда приближала меня к путешествию. Мама нервничала не меньше моего, а, может, даже больше – чуть не опрокинула на меня поднос с едой. Наверное, ей хотелось вновь начать отговаривать меня от этой затеи, но она сдерживалась и молчала. Чтобы заполнить тишину и неловкость, мама давала мне разрозненные советы о жизни на Земле. Хотелось уловить каждый, но внимание предательски рассеивалось. Каждый миг отдалял меня от спокойствия и рассудительности. Когда завтрак был завершен, а вещи упакованы, моя нервная система сдалась и перешла в режим абсолютного спокойствия. Резерв переживаний исчерпался, что несказанно радовало. Мур почувствовал изменения моего настроения и стал крутиться у моих ног, напрашиваясь на ласку. Погладила его и подтолкнула в сторону двери – пора выходить.

Мы направились на этаж выше, в королевские покои, где меня должны готовить к балу. Там было многолюдно, но невероятно тихо – ни друзья, ни многочисленная группа сопровождения не издавали ни звука. В стороне от них сидел мой двойник, и все взгляды были прикованы к нему. Когда мы вошли в покои, копия молча уставилась на меня. Это молчание сводило с ума, как и само ее присутствие, так что я поспешила ускользнуть в смежную комнату с уютными мягкими креслами и маленьким столиком, на котором стояли закуски и напитки.

Следом за мной вошел Рэм. Больше за нами никто не последовал. Последние часы мы провели наедине. Не знаю, чья это была идея, но близость Рэма помогла. Я даже пыталась насладиться ей впрок, будто такое возможно. Мы почти не говорили – любые слова сейчас казались глупыми и неуместными. Но то, как Рэм сжимал мою руку, говорило лучше любых слов. Внимательно запомнила это мгновение и сохранила его в памяти, как одно из самых ценных сокровищ.

Тишину нарушил звук открывающейся двери. В комнату вошел Громгон, следом за ним – мои родители, Алесара, ее отец и Лотион. Громгон плотно прикрыл за ними дверь и отправился в противоположный конец комнаты. Несколько пасов руками – и посреди гладкой стены появился широкий проем. Первый советник шагнул в него и поманил нас за собой. Мы последовали за Громгоном по крутой винтовой лестнице, ведущей вниз. Вскоре она оборвалась, и нас закружил подземный лабиринт. Поначалу считала повороты, но уже скоро потеряла концентрацию и сбилась – коридор петлял, как озорной щенок. Мы шли невыносимо долго, пока новая винтовая лестница вывела нас в заросли роскошного сада. Продолжили путь по узкой тропинке и вскоре вышли на поляну. Ее укрывал полог дикого плюща, сквозь темные фиолетовые листья которого сочился закатный свет, скользил по белым креслам, выставленным по кругу, и ложился на их сидения причудливыми узорами.

На поляне уже ждали мои сопровождающие. Громгон отдал распоряжение рассаживаться тем, кто отправляется на Землю. Последовала приказанию и опустилась на ближайшее кресло. Мур вспрыгнул ко мне на колени и свернулся калачиком. По правую руку от меня села Алесара, по левую – Лотион. Остальные места заняли десять человек сопровождения. Напряжение нарастало, тишина стала давить.

– Пора отправляться. Можете попрощаться, – сказал Громгон.

Ко мне подошли родители. Мур спрыгнул с коленей, так что я смогла подняться. Папа обнял меня сдержанно, но крепко, а мама долго не выпускала из объятий. Они ничего не говорили вслух, но мысленно передали мне последние напутствия и слова прощания. Стало не по себе оттого, как сильно родители за меня боялись. Мы условились связываться каждый земной вечер, то есть, каждые пятнадцать лунных суток. Конечно, им придется очень тяжело, но они ни словом не обмолвились об этом.