Рождение и гибель цивилизаций

Механизм общественного развития, стимулировавшийся трансокеанскими плаваниями, открыл невиданный прежде в мировой истории простор для развития товарно-денежных отношений. Волшебный преобразователь работал с коэффициентом полезного действия, которого прежде не знала ни одна цивилизация. В основе его лежало не одноразовое ограбление чужого народа, как это было во времена египетских фараонов или походов Кортеса и Писарро. Он работал не за счет использования подневольного труда рабов, как в Римской империи, или пеонов Испанской колониальной империи, а потому этот механизм не был ограничен простым воспроизводством. Хозяйственный механизм товарно-денежных отношений представлялся его апологетам в виде вечного двигателя, который постоянно увеличивает объем производимой продукции. Не имевшие особой ценности предметы, пройдя через механизм трансокеанской торговли, обретали утроенную, удесятеренную стоимость. Новые обороты увеличивали ценность товара еще и еще раз. Невероятная производительность волшебного преобразователя позволяла не только удовлетворять материальные потребности узкого круга людей, но и делиться прибылью с другими. По этой причине сознавалось впечатление, что эгоистические желания верхов в конечном счете совпадают с интересами всех членов общества.

С другой стороны, высокая производительность товарно-денежных отношений по мере развития океанских связей обеспечила им всевластие. Еще на заре развития торговли товаром могло стать все, что угодно: материальное изделие и труд, знания и профессиональные навыки, поведение людей и межличностные отношения. Однако в ту пору действие товарно-денежных отношений сдерживалось традицией и могуществом государства. Всевластие же капитала втянуло весь мир вещей и идей в товарооборот. Ценность любого предмета, физических или умственных усилий, морального долга или чувств людей определялась прежде всего с точки зрения состояния рыночной стихии, еще более могучей и страшной, капризной и зыбкой, чем Мировой океан. Вырвавшись на свободу, капитал получил возможность диктовать свою волю, пуская все на продажу. Являясь силой, способствовавшей производству товарных ценностей, капитал одновременно не мог не разрушать ценности, не имевшие товарной значимости, в том числе человеческие связи, нормы поведения, мораль, привязанность к ближним и природе. За свое процветание пользователи волшебным преобразователем могли заплатить разрушением общества, уничтожением людей, гибелью целых народов. Именно эти впечатления от капиталистической Англии заставляли Свифта и Мандевилля сокрушаться по поводу порочности ее общественного устройства.

Позже, пытаясь объяснить работу механизма капиталистических производственных отношений, а заодно найти соотношение между нормой капиталистической прибыли и моралью, неизвестный автор статьи в журнале «Квотерли ревью», процитированной Т. Дж. Даннингом в книге «Профсоюзы и забастовки» (1860), писал: «Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение; при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает ногами все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы… Доказательство: контрабанда и торговля рабами». (Впоследствии эта цитата была приведена Карлом Марксом в «Капитале» и стала приписываться его авторству.)

Работорговля, пиратские налеты на испанские корабли, груженные золотом и серебром, откровенный грабеж покоренных стран обеспечивали английскому капиталу наибольшие прибыли, ради которых он готов был нарушить любой закон. Однако зачастую законы, в том числе нормы международного права, освящали преступную деятельность английского капитала. После того, как Утрехтский мир 1713 года закрепил за Англией монопольное право на поставку рабов из Африки в Америку, английские суда вывезли из Африки почти в четыре раза больше рабов, чем корабли всех остальных наций, взятых вместе. По оценке Маркса, работорговля дала толчок развитию капитализма в Англии. Одновременно охота на рабов нанесла огромный урон Африке. За четыре века работорговли Африка лишилась более 100 миллионов человек, включая убитых во время охоты за рабами и погибших в пути.