Рождение Парадокса

Раздетая Клеопатра подошла к этому древнему эллинскому творению, которому приносил дары еще Александр Великий, и преклонила колени. Доверенная гречанка подала ей только что убитого ягненка. Кровь вытекала из раны на горле животного и капала на белоснежный пол.

— Прими мою жертву, о, великий Зевс! — прошептала, склонив голову, царица и провела ногтями по своей смуглой коже, на которой выступили бордовые капли.

Ночь спустилась на Александрию, когда Клеопатра Филлопатор вышла из своих тайных покоев.

— Велю заложить корабль с посеребренными веслами и алыми парусами. Мы отправляемся к Антонию, — бархатным голосом сказала она военачальнику капехов.

На темном небосклоне зажглась далекая звезда, которую греки считали мигающим глазом Медузы Горгоны в созвездии Персея.

***

На Юпитере праздновали каждую, даже самую незначительную победу во имя феникса. Сейчас птица дремала, накрыв голову огромными крыльями. Глава центурионов, натужно выдыхая воздух через систему жизнеобеспечения, подошел к трону, опустился на колени и прошептал:

— О, великий повелитель Материи! Мы обманули ничтожных капехов и уничтожили пассажирский шаттл у самой Земли. Дарю тебе жизни трех землян. Один из них — ребенок.

Главный жрец осторожно выглянул из-за колонны. Птица не шевелилась.

— О, великий… — снова начал глава центурионов.

Красный феникс зашевелился и обвел тусклым взглядом свой тронный зал.

То тут, то там возвышались искореженные смертоносными лучами корпуса земных космических кораблей. В это время главный жрец подал знак, и шеренга изнемогающих земных рабов втащила через главный вход маленький обгоревший шаттл. Юпитеру стало грустно. Последнее время он все больше спал и просыпался только в те моменты, когда людишки приносили свои военные трофеи. Фениксу иногда представлялся серебряный смех Ра: если бы она видела, какой бессмысленной и никчемной стала его жизнь!

— Впрочем, какой серебряный смех? — подумал старый властелин желтой планеты. — Ра так же стара, как и я.

Юпитер вспомнил лазоревую атмосферу Амона, такую, какой ее раньше показывала Богиня, плывущая в небесной лодке.

— Ра, ты снова победила меня, не прилагая никаких усилий! Женщины везде одинаковы: что фениксы, что люди…

Мысли повелителя желтой планеты переключились на натужно дышащего центуриона. Птица властно пошевелила пальцами правой лапы, и человечишки, пятясь и кланяясь, удалились.

Юпитер тоже не боялся смерти, он боялся умереть с позором. Феникс припомнил, как сгорел Инка — просто скрестив крылья на груди и окаменев взором. Повелитель индейцев не вернулся, потому что наполнил свою жизнь смыслом, и подарил свое знание Вселенной. И Великое ничто не возвратило его назад.

«Что же мучительнее? Смотреть, как умирает без кислорода твоя цивилизация, или просто сгореть? — думал Юпитер. — Чувствовать, как твое тело распадается на песчинки материи? Как разум бьется и кричит? Только боль и ничего, кроме боли — вот что такое смерть феникса. Людишкам этого не понять. Они знают одну свою короткую жизнь и мизерную память, исчезающую вместе с сердцебиением. Молятся из страха, сами не понимая, кому и отчего, и жестоко уничтожают друг друга, чтобы помолиться лишний раз. Их страх навсегда въелся в мой мозг, даже в кости и перья. Сгореть ради них? Нет!»

Старый феникс почувствовал, что ему страшно и одиноко, снова накрыл голову крыльями и замер, сидя на своем троне.

***

Ра прощалась с поющими цветами. Сиреневый облачник качал пушистой головкой и тихо разливался флейтой под шум спокойного океана. Черная не-смотри-трава цеплялась корнями за расщелины в скале и поворачивала светящуюся трубочку цветка, издавая громкий звук дудука. Застенчивая белая пещерка плакала скрипкой. Феникс вспомнила, как дарила этот звук бродячим цыганам, и погладила бархатистый травяной ковер. Ветер дул от воды и разносил тонкие голубые волоски арфетты, летавшие в воздухе и цеплявшиеся за каменистые выступы. Заходящая звезда согрела последними лучами засоньку, выбрасывавшую на закате облако пыльцы под звон колокольчика. На скалах появились золотистые капельки ночного мха.

Феникс напилась из чистого ручья, бегущего из верхней пещеры на скале, и посмотрела на искрящуюся снежную вершину, уходящую выше розовеющих облаков. Ветер разметал снег по впадинам, из которых талая вода уходила в пещеры и собиралась в звонкие горные ручьи.

Весь Амон пел разноголосицей, словно прощаясь навсегда.

Ра вздохнула, смахнула слезу, развернула крылья и полетела прямо на Мирфаг.

***

Клеопатра в страхе металась по пустынным коридорам Александрийского дворца. Воздух вокруг нее сжимался и колол горло. На стенах стремительно менялись летописи Богов и фараонов. Око Ра смотрело на нее со всех сторон, и из него вытекала слеза.