Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

Рассказывает Аркадий Стругацкий: Андрей Арсеньевич Тарковский, уже знаменитый тогда режиссер, поразивший наше с братом воображение такими фильмами, как «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», позвонил и спросил, не будет ли мне угодно принять его по весьма важному делу. Мне оказалось угодно. Он пришел и сходу сказал: «У меня есть режиссер, который очень хотел бы поставить фильм по вашей повести „Пикник на обочине“, а я, если не возражаете, буду его художественным руководителем». Я немного растерялся – хотелось, чтобы режиссером был именно Тарковский

[97].

Мечты об «Идиоте»

В начале 1974 года, заполняя анкету, Тарковский назвал своими любимыми произведениями «Преступление и наказание» Достоевского, «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого, «Солнечный удар» Ивана Бунина, роман «Доктор Фаустус» и новеллу «Тонио Крегер» Томаса Манна[98]

.

В эти же дни Тарковскому рассказали, что Ингмар Бергман в каком-то интервью назвал его «лучшим режиссером современности». Любого режиссера мира такое сообщение привело бы в восторг. Тарковского оно взволновало, но скептицизм и недоверчивость режиссера сказались и здесь: «Надо найти, где, в какой газете и когда. Интересно, правда ли это. Что-то здесь не так»[99].

Главным своим проектом Тарковский считал фильм «Идиот». При этом он утверждал, что для кинематографического воплощения обращаться нужно к литературе менее признанной. Вспомним его тезис о «произведении, которое может стать выдающимся, если приложить к нему свои способности», а также несоответствие между великими источниками вдохновения и желанием экранизировать «несостоявшуюся литературу»[100]. Это лишь одно из свидетельств противоречивости Тарковского и удивительной разницы между его теоретическими взглядами и собственной кинопрактикой, опровергавшей его же постулаты.

У каждого кинорежиссера есть любимые произведения, об экранизации которых он мечтает. Но чаще приходится делать не то, о чем мечталось, а то, на что дают финансирование. Режиссеры идут на компромисс, чтобы оставаться в профессии, поддерживать форму, зарабатывать деньги. Конечно, в этом проявлялась слабость характера, но если фильмы, которые режиссер был вынужден снимать, не носили характера откровенной халтуры и сервильности, у кого поднимется рука бросить в него камень?

Режиссер мог прожить всю свою жизнь в бесконечном колесе поденщины, ради выживания, материального благополучия, хорошо оплачиваемой, хотя, возможно, и сомнительной славы. Некоторые убеждали себя, что это правильный путь, особенно если фильм был отмечен государственной премией, а режиссер награжден медалью или орденом. И грандиозные замыслы о великих фильмах по великим книгам или собственным идеям так и оставались несбывшейся мечтой.

Тарковский откровенно презирал коллег, вступивших на этот губительный, по его мнению, путь. В анкете на вопрос: «Любимый русский кинорежиссер?» – он категорически ответил: «? Нет»[101]

. Будто в самом вопросе заключена бестактность – как можно спрашивать у него о любимом русском режиссере? Да и вообще, есть ли в СССР, кроме него, представители этой профессии, которых можно любить? Он считал, что их нет. Сам Тарковский хотел создавать только великие произведения, созвучные его судьбе, душе, его видению мира. Он неуклонно следовал заветам своего учителя Михаила Ромма: «Художник должен быть принципиальным и отстаивать эту принципиальность, свои взгляды, свой замысел фильма, свое призвание до конца и во всем»[102]. Тарковский хотел снимать фильмы по любимым книгам своих любимых писателей. На первом месте для него стоял Достоевский – фильм о нем самом либо по его произведениям.

С 30 апреля 1970 года до января 1974 года фамилия Достоевского или его произведения упоминаются в дневнике Тарковского 76 (!) раз. «Идиот» – 29 упоминаний. Между тем на пути экранизации этого романа возникали непредвиденные угрозы. Время от времени кто-то другой хотел снимать фильмы по произведениям Достоевского. Это были талантливые режиссеры и актеры, которые, так же как Андрей Арсеньевич, считали этого писателя своим любимым. Тарковский воспринимал их с раздражением и немедленно начинал контрнаступление. В нем просыпался ревнивый Сальери, способный на многое, чтобы упредить, а лучше нейтрализовать возможных конкурентов и соперников.