Рожденная в гетто

Какие-то бойкие молодые люди стали грузить родителей в автобус, идущий в замок Шенау. Обстановка была почти военная. За несколько дней до этого там произошел взрыв. Мне нужно было ехать дальше в Париж, я их только провожала; но денег было совсем мало на гостиницу, да и хотелось побыть подольше вместе перед их отлетом в Израиль. Неизвестно было, когда опять увидимся. Я тоже погрузилась в автобус и провела со всеми эти два дня. Нам дали большую комнату с душем и туалетом. Первая на кровати расположилась Китти.

Вечером был ужин за общим столом человек на сто. Много бухарских евреев. Они там как-то притихли. На следующее утро всех повели с вещами для перепаковки. С собой можно было взять только по два не слишком больших чемодана; остальное – отправлялось отдельным грузом. Надо отдать должное Сохнуту [17]  – сделано это было виртуозно. Всем бухарцам, или кто они там были, выдали аккуратные картонки, быстро отделили нужное от второстепенного – и узлов не стало в помине. К тому времени подъехал полный автобус американских евреев – «спонсоров». Они приехали посмотреть на своих «облагодетельствованных». В основном это были раскрашенные старушки с улыбками, полными вставных зубов цвета белой глянцевой керамической плитки. Были и молодые девушки с веками ярче перьев африканских попугаев, которые приходили в полный восторг от увиденных «спасенных» собратьев. Особенно им были «близки» бухарцы в долгополых юбках и с полным ртом золотых и серебряных зубов.

Были в этом автобусе и вполне культурные люди – физики, врачи, которые тоже хотели «подружиться» с новоприбывшими и поднять их дух. Но в этот день никого, кроме нашей семьи, для них подходящих, по-моему, не было. Во всяком случае, мой отец и брат с ними мило беседовали, что их немного отвлекло от действительности. Китти подавала всем лапку. Ничего такого необычного заморские гости в нас не нашли. Вечером для новоприбывших и американцев был устроен общий ужин, и все «новенькие» хором должны были благодарить американских гостей за помощь и заботу.

– Так поблагодарим же наших братьев из Америки! Ура! – кричал представитель Сохнута, и все дружно как на параде ему вторили. Кто-то выступил с речью и с ответной речью…

На следующий день мои улетели в Израиль, а я отправилась со своими двумя чемоданами в Париж. Я должна была приехать на неделю раньше. Моя подруга Неля, потеряв надежду, не дождалась меня и отправилась отдыхать.

Все были на каникулах. Париж еще не вернулся. Куда идти? Я поехала к другой подруге, ее в городе тоже не было, но в дом меня впустили, и я там всех дождалась.

От родных новостей не было. Чуть позже я узнала, что их поселили где-то под Хайфой во временной квартирке, типа общежития. Полы в Израиле каменные, и Китька после самолета и в новых условиях на каменном полу подхватила воспаление легких. Ветеринары дорогие. Да и она сильно заболела от всех этих переживаний. Отец лечил ее как человека, всеми человеческими лекарствами. Нашлись и добрые соседи из Англии, приводили бесплатного ветеринара. Китька выздоровела, и прожила она дольше моих родителей.

Они получили квартиру. Китька больше не болела, в отличие от мамы.

После смерти родителей она досталась мне в наследство. Со мной и с моим мужем, Романом Сефом, она объездила почти все страны Европы, кроме Англии. Побывала в Каннах в отеле Carlton, в Антибах в Eden Rock, в Риме.

В Венеции из вапоретто ее выгружали ливрейные швейцары в белых перчатках. Она обожала рестораны, особенно Липп Lipp в Париже, где давали говядину с овощами; знала туда дорогу, и если мы бывали в радиусе одного километра, то тянула только туда. Китти даже несколько раз прилетала в Москву, на свою родину.

К друзьям моим она относилась весьма дружелюбно, лояльно, но никакого панибратства. Умела сохранять дистанцию. Когда я болела, она охотно с ними выходила по срочным делам, но никогда не дальше угла. Подруга Елена Карденас ходила взад-вперед, надеясь расшевелить эту собаку, продлить прогулку, но Китти сидела на пороге дома как сфинкс и ждала, когда же той надоест. Другая подруга, Алла Демидова, хотела поехать с ней в гости, но Китти уперлась, в такси не полезла, и пришлось визит отменить. Собака часто оставалась с моей другой подругой Нелей Курно, муж которой, Мишель, журналист газеты Monde, иначе как «черный мусор» ее не называл. Китька не сильно обижалась, понимая его доброе отношение. Но вообще-то она предпочитала общаться со всеми друзьями на своей территории.

Она умерла от воспаления легких, в возрасте тринадцати лет в парижской клинике.

Перья

Вернулась я во Францию с двумя чемоданами, с четырьмястами долларов, из них половину мне дал папа перед отлетом из Вены в Израиль. Вернулась с надеждой на светлое будущее и, естественно, на моральную помощь друзей.