Рожденные звездами

Почти невозможно проследить, каким образом эта мысль о том, что человечество, подстегиваемое космическими лучами, вступило в период генетических изменений, просочилась в сознание публики из умов людей, впервые открывших ее, — Лэдлоу, этого грубоватого человека в Планетарном клубе (для которого она была мимолетным капризом фантазии), мистера Дейвиса (первым принявшим ее всерьез), доктора Полдмана Стэддинга и профессора Эрнста Кеппеля. Но несколько недель спустя в «Уикли рефрешер» появилась статья известного и замечательного популяризатора научных вопросов Харолда Ригами, в которой он «взял быка за рога».

Харолд Ригами был существом особой породы, у него был ум, который не столько действовал, сколько реагировал. Он был природным ультракритиком. Он не верил ничему, в том числе и собственному неверию.

Он отличался возмутительным свободомыслием по отношению ко всяким неортодоксальным экстравагантностям. Он ненавидел догму и был полон веры. Он всегда был занят попытками примирить науку с религией, медицину с христианством, идеализм с материализмом, и эта склонность к примиренчеству завоевала ему обширный круг последователей из читающей публики, которая жаждала сохранить душевный мир среди огромных, опасных, и иногда слишком острых и противоречивых идей нашего современного мира.

«Нам говорят ученые» — было одной из излюбленных фраз Харолда Ригами. Он писал о «многочисленных попытках», которые, по его словам, делались для того, чтобы «найти коды» сверхземных излучений, и о растущем убеждении ученых всех сортов, мастей и величин, о настойчивых попытках привлечь наше внимание, идущих из-за пределов нашего мира.

«Настоящее столетие, — писал Харолд Ригами, — уже сильно опередило своего предшественника. То был Век Изобретений, это — Век Открытий. Шестнадцатое столетие было веком земных открытий, наш век — это век внеземных открытий. Бессмертие души, или во всяком случае посмертное существование, — это уже почти экспериментально доказанный факт, и теперь мы имеем самое убедительное доказательство того, что человек не одинок на своей планете; он может оказаться гражданином обильно населенного космоса».

[4]

В Америке открытие о вмешательстве марсиан приняли крайне недоверчиво. Статьи Ригами везде обсуждали, и никто им не верил. Неправильно думают, что американцы легче поддаются новым идеям, чем англичане. Правда, они не против конкретных понятий. Понятие — другое дело. Понятие — это вещь, которой можно оперировать. А идея, общая идея имеет обыкновение брать над вами верх и подчинять вас себе, и свободный ум ни за что на это не согласится. Столкнувшись с идеей американец говорит: «О, да!» или «Да что вы!» Англичанин же говорит: «Не думаю», а на более высокой социальной ступени: «Пусть болтают на ветер!»

Но американец не обладает английской способностью игнорировать. Сказав: «Да что вы!» или: «О, да!» и убив идею американец с готовностью принимается ругать покойника. Его любовь к карикатурам и преувеличениям также велика, как недостаточно в нем чувство реальности. Поэтому откровения Гаролда Ригами, освобожденные от груза актуальности яростно раскритикованные, быстро проникли в мысли и лексикон миллионов остроумных американцев. «Марсианин ли вы?» — было написано на автомобилях через неделю после разноса последней статьи Гаролда, а фраза: «Не буди во мне марсианина» стала обычной разговорной формулой на всей территории Штатов. Новый карикатурист начал печатать в «Нью-Йоркере» серию смешных марсианских рисунков, которые сразу привились и вызвали массу подражаний. Мюзик-холлы подхватили идею скорее с веселостью, чем с остроумием. По тысяче самых разнообразных каналов разлился этот плодотворный домысел, и вызвал самые дикие отклики. Популярнейшим коктейлем стал «Сухой марсианин». Сотни глубоко озабоченных танцмейстеров запрыгали и забегали под южным солнцем в поисках нового «марсианского танца». Тысячи прилежных составителей рекламы проводили ночи, всячески примеряя новую идею к своим профессиональным нуждам.

Единственную реальную попытку серьезно отнестись к нашествию марсиан сделал англичанин, и притом ни кто иной, как сам лорд Тандерклап, великий пэр синтетической прессы. Попытка была сделана вопреки советам самых надежных его помощников и — провалилась.