Рождественский экспресс

– А мистер Пауэрс упоминал, что его позолоченный зажим для денег тоже исчез, – добавил Кристобаль.

– И не забудем, что и у этого мерзавца Мерриузера что-то пропало, – сказал Том. – Думаю, с нами едет вор.

Реджина потерла лоб:

– О господи, за что мне все это?

Она сильнее запахнулась в халат и сказала:

– Хорошо, я напишу заявление полиции «Амтрака», когда мы прибудем в Чикаго. Скорее всего, они захотят поговорить с вами и получить заявления и от вас. Прошу прощения. Такие случаи, должна сказать, довольно редки. Обычно люди оставляют ценности на виду, и с ними ничего не происходит. Мне очень жаль.

Девушка с усталым видом поплелась прочь, а Элеонора спросила:

– Что ты собираешься делать с боа?

Том улыбнулся.

– Я же сказал – продемонстрировать его особенному другу.

– Кому?

– Увидишь. Пошли, Кристобаль, ты нам нужен.

– Слушайте, я не собираюсь впутываться в неприятности из-за какой-то змеи. Я вообще не хотел ехать поездом, во-первых. Да, господи, у мистера Пауэрса есть же личный самолет.

– Просто делай как я говорю, и все будет в порядке, – заверил Том.

Несколько минут спустя кто-то заглянул в купе Гордона Мерриузера и увидел юриста спящим в темноте в одних синих обтягивающих трусах. Он не потрудился запереть дверь.

Кристобаль и Том подобрались на корточках поближе и поставили ящик набок. Том разъяснил ситуацию с Мерриузером ассистенту, и тот неохотно согласился помочь. Лэнгдон медленно открыл дверь и сдвинул крышку ящика. Затем они встряхнули его, и боа заполз в купе. Том дотянулся до выключателя у раковины, залил комнату ярким светом и закрыл дверь.

Когда раздался вопль Мерриузера, Кристобаль уже сбежал. Элеонора с Томом помчались в другом направлении и скрылись за углом. Они услышали отчаянный стук в дверь, потом она распахнулась, и Гордон Мерриузер вылетел наружу. Он упал, поднялся, снова упал и полупокатился, полупополз по коридору. Как только он скрылся из поля зрения, Том без труда загнал змею обратно в ящик и отдал Кристобалю. Несчастную рептилию, кажется, сильно травмировало зрелище пузатого юриста в трусах цвета индиго.

Затем Том с Элеонорой набрали ходу и догнали обезумевшего Мерриузера. Когда он повернулся, Элеонора издала громкий вопль и закрыла глаза руками:

– Это он!

– В моем купе змея – огромная змея! – завопил юрист, хватаясь за рукав Тома. – Я покажу. Она… она ужасная. Она меня чуть не убила.

– Змея в поезде? – скептически произнес журналист.

– Так, что здесь происходит? – спросила поравнявшаяся с ними Реджина.

– Этот парень утверждает, что в его купе змея, – сказал Том. – Что она чуть ли не напала.

Незаметно для Мерриузера он подмигнул провод-нице. Та сразу поняла намек.

Элеонора вмешалась:

– Я видела, как этот человек бегал полуголым. Мне кажется, он следил за мной. Я попросила этого джентльмена пойти со мной и попробовать поймать его.

– Что? Вы имеете в виду, извращенец подглядывал за вами?

– Да, это было ужасно. Я думала, он голый. – Элеонора простонала и содрогнулась, как профессиональная актриса.

– Так вот на что жаловались другие пассажиры. – Реджина повернулась к ошеломленному юристу. – Что это вы делаете, черт побери? Думаете, раз вы большая шишка, то можете разгуливать почти нагишом, подглядывать за женщинами и пугать их? Так? Что ж, если так, то, должна сказать, вам не стоило связываться с «Амтраком». И когда мы доедем до Чикаго, вы узнаете почему.

– Я… я… я… – забормотал Мерриузер.

Том вытащил блокнот и ручку:

– Мерриузер пишется так же, как произносится? И можно точное название твоей юридической фирмы?

– В моем купе была змея, – запричитал юрист. – Я не стрикер[32]. И не извращенец.

– Стрикер, извращенец – как раз эти слова мне и нужны, – Том яростно застрочил в блокноте.

– Я вам покажу, покажу, – Мерриузер повел их по коридору к своему купе – как быстро выяснилось, совершенно пустому.

– Она была здесь, клянусь! – воскликнул он. – Во всяком случае, я в этом уверен.

– Вы спали? – спросила Элеонора.

– Да, и меня разбудил зажегшийся свет.

– Быть может, вы оставили его включенным, заснули, и вам приснилась змея. Не рассматривали такой вариант? – спросила она. Мерриузер посмотрел на нее с выражением, явно свидетельствующим, что – нет, он такое не рассматривал.

– Вы переполошили весь поезд, – сказала Реджина. – Я позову старшего проводника. Он, вероятно, передаст вас полиции в Питтсбурге.

– Нет, нет! – закричал Мерриузер. – Это разрушит мою репутацию и юридическую практику.

– Тебе следовало подумать об этом, прежде чем бегать, пугая людей своими костлявыми ногами, – заметил Том.

– Пожалуйста, умоляю. Я сделаю все, что угодно. Что угодно.

Реджина, Элеонора и Том переглянулись.

– Что ж, сейчас Рождество, – сказал Том после продолжительной паузы; тишину нарушали только всхлипывания специалиста по тяжбам.

Реджина топнула ногой и, посмотрев на Мерриузера, указала на него пальцем:

– Хорошо, уже поздно, и я устала. Но послушайте, мистер юрист: если еще хоть раз когда-нибудь из-за вас начнутся проблемы, у кого-то загорится задница, понятно? Все это всплывет, ясно?