Рождество Эркюля Пуаро

– Где вы были в то время, когда произошло преступление? – прозвучал новый вопрос.

– Я была вместе с моим мужем в музыкальной комнате. Он играл мне.

– А потом?

– Мы услышали, как наверху кто-то опрокидывает столы и кресла и бьет фарфор… там шла какая ужасная борьба. Затем раздался жуткий крик, когда ему перерезали горло…

– Так это был жуткий крик? Как… – он сделал паузу, – вопль души в аду?

– Даже хуже! – ответила Хильда Ли.

– Что вы хотите этим сказать, мадам?

– Казалось, кричал кто-то, кто вовсе не имел души… Нечеловеческий, звериный вопль…

– Выходит, вы вынесли свое суждение, мадам? – хмуро спросил Пуаро.

Хильда умоляюще вскинула руку и устремила взгляд в пол.

Глава 14

Пилар медленно вошла в комнату, словно животное, которое чувствует близкое соседство западни, и быстрым взглядом обвела комнату. Впрочем, выглядела она не столько испуганной, сколько настороженной.

Полковник Джонсон встал и пододвинул к ней кресло.

– Надеюсь, вы понимаете по-английски, мисс Эстравадос? – спросил он.

Пилар удивленно посмотрела и на него.

– Конечно, – ответила она. – Моя мать была англичанкой. Я сама в известной мере англичанка.

По губам полковника Джонсона скользнула легкая улыбка. Он отметил про себя черные блестящие волосы, гордые темные глаза и сочные алые губы. Вот уж англичанка! К Пилар Эстравадос это определение явно не относилось.

– Мистер Ли был вашим дедом, – начал он. – Он пригласил вас приехать сюда из Испании. И вы прибыли несколько дней назад. Это так?

Пилар кивнула.

– Да, это так. Я с приключениями выбралась из Испании. Мы попали под бомбежку… шофер был убит… там, где была его голова, осталось кровавое месиво. Я не могла вести машину и была вынуждена долго идти пешком… А я не люблю ходить пешком. Натерла ноги… но…

Полковник Джонсон улыбнулся.

– В любом случае вы приехали сюда, – сказал он. – Ваша мать часто рассказывала вам о вашем деде?

Пилар весело кивнула.

– Да, она говорила, что он старый черт.

– И что вы подумали о нем, когда приехали и встретились с ним, мадемуазель? – с улыбкой спросил Пуаро.

– Конечно, он был очень, очень стар, – ответила Пилар. – Он почти не вставал с кресла, и лицо у него было все в морщинах, сухое, как пергамент. Но все равно он мне понравился. Думаю, в молодости он был красавец, например, как вы, – сказала Пилар, обращаясь к суперинтенданту Сагдену. Она с каким-то детским удовольствием скользнула глазами по его лицу, которое тут же сделалось пунцовым.

Полковник Джонсон с трудом сдержал усмешку. Это был один из тех редких моментов, когда обычно бесстрастный суперинтендант смутился.

– Но, разумеется, – с сожалением продолжила Пилар, – он не был таким рослым, как вы.

Эркюль Пуаро вздохнул.

– Значит, вам нравятся крупные мужчины, сеньорита? – спросил он.

– О да, я люблю крупных, рослых мужчин, – с воодушевлением согласилась Пилар. – Широкоплечих и очень, очень сильных.

– Вы часто виделись с вашим дедом после того, как приехали сюда? – резко спросил полковник Джонсон.

– О да, – ответила Пилар. – Я приходила посидеть с ним. Он многое мне рассказывал… о том, каким был жестоким, чем занимался в Южной Африке.

– Он говорил вам, что в его сейфе в спальне хранятся алмазы?

– Да, он показывал их мне. Но это не бриллианты… скорее, обыкновенные камни… совершенно некрасивые… я бы сказала, уродливые.

– Значит, он показывал их вам, верно? – уточнил суперинтендант Сагден.

– Да.

– Он подарил вам хотя бы несколько?

Пилар отрицательно покачала головой.

– Нет, ни одного. Я думала, что когда-нибудь это произойдет… Если я буду мила с ним, если стану часто приходить к нему, чтобы посидеть рядом. Старым джентльменам очень нравятся молодые девушки.

– Вы знаете, что эти камни украдены? – спросил полковник Джонсон.

– Украдены? – удивилась Пилар.

– Да. Как вы думаете, кто мог их украсть?

– Да, – кивнула девушка. – Думаю, это был Хорбери.

– Хорбери? Вы имеете в виду лакея?

– Да.

– Почему вы так думаете?

– Потому что у него лицо вора. Глазки бегают, ходит неслышно, подслушивает под дверьми… Похож на кота, а все коты – воры.

– Гм, – хмыкнул Джонсон. – Давайте оставим это. Насколько я понимаю, вся семья днем пришла в комнату вашего дедушки и произошел… э-э-э… некий неприятный разговор.

Пилар кивнула и улыбнулась.

– Да. Это было ужасно смешно! Они так разозлились на деда!

– И вам это понравилось, верно?

– Да. Мне интересно наблюдать, когда люди злятся. Но в Англии злятся не так, как в Испании. В Испании сразу хватаются за ножи, сыплют проклятиями и кричат. В Англии ничего не делают, просто краснеют как раки и умолкают.

– Вы помните, что было сказано?

Пилар задумалась.

– Я не уверена. Дедушка сказал, что они никуда не годные… что у них нет детей… Сказал, что я лучше любого из них. Я ему нравилась, в отличие от них.

– Он говорил что-нибудь о деньгах или о завещании?

– О завещании? Нет, вряд ли. Я не помню.

– Что случилось потом?

– Они все ушли, кроме Хильды… той толстушки, жены Дэвида, она задержалась.

– Вот как?

– Да. Дэвид выглядел комично. Он весь дрожал и был бледен как мел. Казалось, его вот-вот вырвет.

– И что было потом?