Рождённый в Третьем рейхе

Петя вышел из училища и шёл вперёд, не зная, куда и зачем он идёт. Мир качался под ним, словно земля под крыльями самолёта. Как же так?! Разве это возможно? Разве может мечта всей его жизни вот так, в одночасье, рухнуть, разбиться, как зеркало, на мелкие осколки? Ещё несколько минут назад он был самым счастливым человеком в мире – ведь он собирался стать лётчиком! И ничто не омрачало его существование, его судьба была в его руках. И вдруг… Нет, это невозможно! Такого не может быть! Разве то, что произошло несколько минут назад, произошло с ним? Может, это было с кем-то другим? Или это вообще дурной сон? Или это наваждение какое-то? Нет, это невозможно! Это неправильно, несправедливо, так не должно быть! Неужели его детская мечта вырвалась у него из рук, выпорхнула и улетела, унеслась самолётиком в небо?… И остался от неё только прозрачный след на небе… Петя всегда грезил авиацией, самолёты были его мечтой с детства. Ещё маленьким мальчиком он поднимал голову на рёв авиационных двигателей и провожал самолёты долгим взглядом. Особенно отчётливо ему вспоминалось, как он на территории какого-то госпиталя часто видел самолёты в небе. Стоп, а разве он лежал когда-нибудь в госпитале? Он не мог чётко ответить на этот вопрос, он помнил раненных, перебинтованных людей, прогуливающихся по аллеям больничного садика, но не мог понять, откуда взялись эти картины в его мозгу. Хотя ведь была война, оккупация, госпитали… Нет, наверное, это не воспоминания, а его фантазии. Но самолёты-то были, когда он поднимал голову в небо, Петя не сомневался в этом. Самолёты были, а госпиталь?… Как только Петя пытался разбудить свою память, тут же перед глазами вставала картина из детства, когда он, маленький, о чём-то говорит родителям, а в ответ звучат голоса то отца, то матери:

– Забудь, забудь, забудь… Всё забудь…

Петя отогнал от себя все посторонние мысли. Сейчас у него главная беда – отчисление из училища. Неужели так легко потерять всё, ради чего ты жил, то, чем ты жил? Как долго он шёл к своей мечте и как быстро всё потерял! В один миг всё лопнуло, разлетелось. И что дальше? Ведь надо как-то дальше жить, а разве можно жить без неба, без самолётов?… Раньше Петя всегда жалел тех людей, у которых в жизни не было авиации. Разве это жизнь? Как можно жить, не летая? И вот теперь он сам, Петя, становится обычным, земным, нелётным человеком. А это разве жизнь? Нужна ли ему такая жизнь? Он никогда не сможет подняться в небо, никогда не будет управлять железной птицей…

– Курсант Семешко! – донеслось до него. – Получите обходной лист и сдайте амуницию. На завершение всех дел вам даётся 48 часов. Потом вы должны покинуть территорию училища.

* * *

Фрау Эльза не ожидала встретить своего бывшего мужа. Хотя от былой вражды не осталось и следа. Смерть Лауры примирила их. Они помирились у её могильного камня, куда оба приходили с цветами. Но теперь, с отъездом оттуда, у них не осталось и этого. Они давно не виделись, и вдруг герр Хорст постучался в двери, где жила фрау Эльза с семьёй Линде. С удивлением она провела его в дом.

– Я тут, в Гамбурге, по делам, – объяснил он. – Узнал, что ты здесь, решил зайти, навестить.

Фрау Эльза, на внешность которой годы уже наложили невесёлый отпечаток, сунула руки в карманы. Она не хотела, чтобы мужчина, который знал её в лучшие годы, видел её молодой, красивой, с холёными нежными ручками, увидел её нынешние сморщенные руки. Предложив гостю чай, она сама не притронулась к чашке, когда Эрика накрыла на стол: боялась, что дрожащие руки не удержат чашку и она всё разольёт на глазах у бывшего мужа.

– Ты где живёшь, чем занимаешься? – спросила она.

– Живу в Аахене, занимаюсь тем же – адвокатской практикой, – отвечал герр Хорст. – Знаешь, решил начать жизнь сначала. Женился, у меня два сына, подростки.

– Вот и ты нашёл утешение, – обречённо сказала фрау Эльза. – Это хорошо. А я всё жду Августа. Он жив, я это знаю. Чувствую. Он уже совсем большой, наверное, студент. Мы его можем не узнать, когда он приедет.

– Ты до сих пор веришь, что он жив? – удивился герр Хорст. – Но прошло столько времени! Он бы уже вернулся, если бы был жив.

– Тебе можно не верить в это – у тебя два сына рядом. А у меня один Август остался. И тот далеко. Я живу мыслями о встрече с ним. Только это даёт мне силы жить.

– Да-да, конечно, я тебя понимаю, – поспешно сказал герр Хорст. Однако эта поспешность не прошла мимо фрау Эльзы. Она поняла, что он сказал это просто так, а в возвращение Августа не верит.

– Мы с тобой потеряли Лауру, – сказала она. – Но у нас остался Август. И наш долг перед Лаурой – найти его и вернуть на родину. И если я не успею это сделать, запомни: ты должен продолжать поиски.