Розовый Дождь

– Что ты за чудо-юдо такое! – вскрикнула Кора, пытаясь выиграть время для удара.

– Как? – прошипела тварь. – Ты не замечаеш-ш-ш-ш-ш-шь моей божественной кра-с-с-с-с-соты, неве-ж-ж-ж-ж-жа! Я – с-с-с-с-с-само соверш-ш-ш-ш-ш-енство! Ха-ха!

– И что тебе от нас надо, раз ты такое совершенство?! – воскликнула Кора – заклинание уже обрело в её голове форму – это был мысленный приказ Камням самоуничтожиться…

– Я предлагаю с-с-с-с-с-делку… Малюс-с-с-с-с-сенькую с-с-с-с-с-сделочку – зашипела тварь. – Я могла бы раздавить вас-с-с-с-с-с-с как клопов, да-с-с-с-с-с. Но вы мне мертвые не нужны, вы и так бессильнее клопов, ха-ха! Но мне нужно знать, ха, куда вы с-с-с-с-спрятали мой подарочек – Мы не можем его нигде найти…

– Ка… кой такой подарочек? – уже искренне удивляясь, воскликнула Кора.

– А такой! – раздался вдруг громкий и четкий мужской бас – мой брат Роланд – вот кто ей нужен!

И Кора, и тварь, и Милена и остальные охотницы вдруг резко повернулись в сторону и увидели как прямо над Лысой Горой парил в воздухе – сложнейшее заклинание "левитация" + "воздушная подушка" – молниеносно, с долей профессионального интереса, отметила про себя Кора – человек в зеленом плаще, с серебристым мечом в руке, чья голова полностью была укутана длинным капюшоном и лица не было видно совершенно. Милена восторженно ахнула: "Дядя Гастон…".

– Вот только зачем – это для меня загадка! – не обращая на неё внимания, продолжил человек.

Но тварь взвизгнула, едва взглянув на зеленого человека, "ненавиж-ж-ж-ж-ж-жу" и стрелой полетела на него. Тут же все твари пришли в движение – летающие бестии часть полетели в сторону человека, а другая часть вместе с сухопутными – опять бросились на и без того едва стоящий щит с прежним беснованием.

Кора потянулась к заготовленному заклинанию самоуничтожения, как… Сильнейшее землетрясение сотрясло гору – такое сильное, что все ночные охотницы и их мужья попадали с ног. Попадали и твари. От горы стали отваливаться большие куски породы, она стала крошиться изнутри. Чудовища, стоявшие ближе к краю, чем их жертвы, стали десятками срываться в бездну, а те, что не срывались, не могли встать на ноги от сильной тряски, прям как новички-мореходы не могут стоять на палубе корабля от первой серьезной качки! А Гора крошилась все сильнее и сильнее, все больше и больше… И бездна неумолимо захватывала все новые и новые ряды совершенно беспомощных тварей.

А в это время в воздухе человеку пришлось не сладко. Крылатые бестии, злобно рыча, окружили его со всех сторон, но бился он как безумный. Жаль, что этого поединка не видел никто из сражающихся – все охотницы лежали на земле от невыносимой тряски! Наверное, кого-то бы она вдохновила на великую поэму… Но если бы такой наблюдатель был, он бы увидел просто зеленое пятно, находившееся в постоянном движении, и серебряную молнию, блиставшую рядом с ним. Гастон бился с чудовищами за целую армию – именно так, как всегда и мечтал с самого раннего детства, когда впервые прочитал Gestae Rolandi – один – против всех. Всю свою жизнь он готовил себя к этому моменту – и теперь он настал! Гастон вложил в этот бой все – всю свою силу, всю свою ловкость, все свое искусство фехтовать, которое оттачивал ежедневно вот уже почти 30 лет… Он бился великолепно. И причем – вися в воздухе, на магической подушке из опять-таки сгущенного воздуха…

Отрубленные головы, отрубленные лапы тварей падали вниз, на других же тварей внизу, сжигая их черные тела своей черной кровью. Твари попытались зайти к нему с тыла, но Гастон всякий раз вовремя менял позицию, то подаваясь вверх, то назад, то в стороны и притом так работал мечом, что каждая попытка обхода стоила многих жизней. Сколько он продержится? Минуту, две, три? Гастон не знал, но он держался и держался, а его серебряный меч пожинал кровавую жатву…

…А в это время, закончив прорубаться через легионы черного воинства, к горе подскакали два запоздавших и заплутавших отряда – Малыша и Асмунда. И тут же бросились в бой. Часть тварей, стоявших у подошвы горы, бросились им на встречу. Малышу и Асмунду пришлось бы плохо, если бы Гору не начало трясти, как больного лихорадкой. С Горы срывался поток камней, которые давили десятки и десятки тварей, а на земле повсеместно стали возникать трещины и провалы, куда толпами падали твари. Впрочем, плохо пришлось и людям…

…Но Асмунда это не интересовало. Он посмотрел наверх и почувствовал – там Милена, там его возлюбленная Милена и он не имеет права – НИКАКОГО морального права её потерять – как он потерял и отца, и мать, и братишку и сестренку, и доброго отца Эйсмера… Никакого!

И Асмунд, бросив все, пошел на прорыв, поручив командование отрядом брату Артуру. Благо, твари впереди рассеялись, кто подавлены камнями, кто упав в расселины. Юркий и ловкий Асмунд же, бросив лошадь, без труда перемахнул через парочку нешироких расселин, отбившись от пару случайно попавшихся на пути волкоголовых тварей мечом, полез карабкаться по содрогающейся в какой-то предсмертной агонии Горе.