Розовый завод

Домой приполз уставший, но страшно довольный. Единственное, что как-то смущало – лёгкая досада – снова не от меня зависит качество машин. Не я их делаю и подгоняю. Не улучшаю российский автопром, а только проверяю, что есть. Вот как если бы, например, дали вам предложение: «Наши самолёты с гудением поднимаются вверх в высоту», а поправить разрешили бы только слово «наши». Вроде бы и участвуете в исправлении, а тавтология остаётся. Понимаете? Лучше от любых ваших исправлений не становится. Как взлетали «вверх», так и взлетают. Ну ничего, если буду хорошо работать, переведут к соседям во вторую бригаду и вот там наверняка смогу вмешаться в процесс. Так смогу, что машины прямо заблестят достоинствами и преимуществами. Мы ещё покажем хвалёным немцам кузькину мать!

Глава шестая. Фёдор Черномазов

Мы вынули из замасленной упаковки чуть поржавевшую колодку и поставили на правое переднее колесо. Какие невнимательные сборщики в предыдущих цехах! Забывают то одно, то четвёртое! С непривычки болела спина. Выпрямился, потянулся и понял, кто-то сзади пристально смотрит. Медленно, будто просто любуюсь цехом, обернулся.

Человек был сед, усат и слегка бородат. Лицо маленькое, но жирненькое, с мешочками под глазами. Явно не местный. Стоял рядом с нашим бригадиром, о чем-то с ним беседовал, и при этом пялился в мою сторону. Увидел, что я его заметил, и раздался доброй полузубой улыбкой. Спросил что-то Давыдыча, тыкнув бородёнкой в мою сторону. Давыдыч вздрогнул плечами, а потом повернулся ко мне и поманил пальцем. Я подошел, стирая ветошью мазут с ладоней.

– Знакомься, – кивнул Давыдыч на человечка. – Бригадир цеха Фёдор Павлович.

У меня внутри всё взмёрзло. Настоящий бригадир! Человек, разбирающийся в заводских процессах, как я в карбюраторах! Полубог и полунебожитель!

– Фёдор Павлович интересуется, не хотел бы ты поработать в бригадирской каптёрке?

Я ошалело молчал, не находя в опустевшем от волнения черепе вразумительных слов. Возможно, именно там, в упомянутой таинственной каптёрке, решаются важнейшие проблемы автомобилестроения России! Длинный рот незнакомца дрогнул в усмешке, пухлые губы раскрылись:

– Я ведь чего, собственно. Болею душой за дело общее. Хочется любого, кто хоть что-то умеет, к груди прижать и говорить ему слова добрые, чтоб человеку приятно было. А уж такому человеку замечательному и подавно. Мы ведь третья бригада! На самом крайнем рубеже завода, так сказать, у покупательской спины, лингам ей в гуду!

– Чего же ты молчишь? – не понял Давыдыч моей растерянности. – Если пришла внутренняя потребность двинуть лодку судьбы в сторону каптёрки, я препятствовать не буду. Если что-то удерживает, не буду противиться и такому повороту Дао.

– Не удерживает, – скоро выговорил я. – Я готов!

Бригадир расцвёл.

– Золотой мой, родненький мой! Да я ж тебя на руках носить буду. Да ты у меня как сыр в масле будешь кубыркаться.

Такая забота трогала до самой глубины сердца. Стихийная слеза увлажнила левый глаз. Это ж какие люди! Как радеют о молодом, необстрелянном специалисте, как видят, что он может перевернуть автопром России одним… ну пусть тремя движениями руки.

– Пойдём, пойдём, родненький в каптёрочку, лингам ей в гуду, – Фёдор Павлович подхватил меня под руку и потащил вперёд, к светло-синей двери, в мир, ещё на один шаг приближающий мою мечту. А потом я покажу всё что умею, и пойду дальше, туда, где льётся металл, куются и штампуются кузова, соединяются в целое детали машин!

Я понимал, всё произойдёт не сразу и даже не за месяц. Трудовой подвиг потребует изучить технологические процессы, воскресить в памяти сопротивление материалов, вникнуть в сборочные нормативы и прочий обязательный фундамент мастерства. Но зато потом… Эх, приятно чувствовать в себе столько сил, понимать, что можешь помочь Родине и направить её историю к славным победам на полях трудовых сражений.

– Куда это вы человека тащите! Поставьте его на место! – у заветной двери дорогу нам перегородил крепкий мужчина в голубом десантном берете. Широкий в плечах настолько, что замасленный коричневый свитер толстой вязки, надетый поверх синего комбинезона, казался богатырской кольчугой, он лихо подкручивал длинные усы и недобро хмурился в сторону моего сопровождающего.

– Знакомься, Лудислав, – недовольно проскрипел Фёдор Павлович, – мой бестолковый отпрыск Димитрий. Взбалмошный, никчёмный прожигатель жизни.

– Это кто ещё выжигатель! – взревел Дмитрий. – Зачем такого хорошего человека тащишь?! Куда тащишь?!

Отсюда в полуоткрытые ворота соседнего цеха было видно небольшой кусочек их жизни. Тоже автомобили посреди зала, тоже беготня вокруг них, но какая-то особенная, сразу не ухватить, какого рода.

Я присмотрелся и, кажется, понял. Те немногие рабочие второго цеха, которых я видел, не носили инструмента, не пользовались болгарками, дрелями, шуруповёртами и даже гаечными ключами. В руках у них были исключительно краскопульты. Они только красили машины.