Розы в декабре

Эдварда на себе, когда танцевала с Эндрю, обыденная трудовая жизнь отступила в

сторону, и было так славно танцевать в этом большом зале, выходящем на

солнечную сторону, где в былые дни, наверное, отплясывали стригальщики, и

охотники на кроликов, и слуги — все, участвующие в трудовой жизни фермы, славно

было танцевать на наспех натертом Эдвардом полу и чувствовать на себе

восхищенные взгляды мужчин.

Фиона заметила, что Эдвард и Дебора почти все время танцевали вместе. У них это

замечательно получалось. Золотистая головка Деборы была как раз на уровне его

плеча. А потом Фиона танцевала с Эдвардом, танцевала почти не дыша, не

произнося ни слова. Брат с сестрой без всякого энтузиазма танцевали в другом

конце зала. Эдвард чуть нагнул голову (Фиона была не намного ниже его) и

заглянул ей в глаза.

— Вы, кажется, относитесь к школе, не поощряющей разговоры во время танцев?

Фиона рассмеялась:

— Услышь вас сейчас Труди, она бы возмутилась: “Ах, мой дорогой Эдвард, что за

дурно построенная фраза?”

Эдвард тоже рассмеялся:

— Согласен. Но вы-то поняли, что я хотел сказать.

— Вполне. Если вы думаете, что последует поток ничего не значащей болтовни, то

ошибаетесь. Нет ничего более отупляющего, чем попытка заставить себя говорить

Бог знает о чем… или спрашивать, о чем думаешь.

— Но вы же знаете, что я об этом не спрашивал. Это был комплимент.

— Комплимент?

— Ну конечно. Я сам предпочитаю танцевать молча. Ритм и музыка. Движение и

звук.

Фиона видела, что Дебрра не умолкала ни на секунду. Она настолько не привыкла к

комплиментам со стороны Эдварда, что растерялась, как шестнадцатилетняя

девочка.

— Но ведь Дебора вас давно не видела, — смущенно напомнила она. — Ей есть что

рассказать. А я здесь все время.

Глаза у Эдварда смеялись, и было в них еще что- то такое, чего она не могла

понять.

— У нас друг для друга нет слов?

Он не отрывал от нее взгляда, и вдруг Фиона поняла, что не выдержит этого. Она

опустила глаза, губы дрогнули, потом снова подняла глаза и пристально

посмотрела на него:

— Дело, наверное, не в том. Просто нам случалось говорить друг другу такое, чего лучше было не говорить.

Губы у него чуть изогнулись.

— Что правда, то правда. Но, по крайней мере, скучно нам не было, как вы

считаете?

Сердце у Фионы забилось быстрее обычного.

— Дело в том, что вам, вероятно, нравится сражаться, — пробормотала она, снова

отводя глаза.

— А вам нет? — раздался голос Эдварда у нее над ухом.

И в этот момент музыка смолкла.

Они восстановили пары. Дебби, естественно, скучала, танцуя с братом. Фионе

Эндрю нравился как хороший партнер, и ей с ним было бы вполне приятно, не

чувствуй она неотступного взгляда Эдварда. Он так и сверлил ее глазами.

Они уже долго танцевали. На холмы пали вечерние тени, в небе зажигались звезды.

Дебора, посмотрев в. окно, сказала:

— До ужина хорошо бы пройтись, Эдвард. А Эндрю будет помогать Фионе.

— О, лучше пойти всем вместе. Фиона совсем из дому не выходит.

Дебора многозначительно посмотрела на Фиону.

— Да нет, не стоит, — быстро возразила Фиона. — Я не люблю оставлять надолго

детей. Если кто-нибудь попросит пить или заболеет. Труди понадобится целая

вечность, чтоб дойти до них. А Эмери нельзя.

— Ерунда. Тамати прекрасно справится. Я велю ему держать ушки на макушке.

Уверен, Эндрю приятнее пройтись с вами, чем мазать маслом тосты.

Ночное озеро, окруженное цепью темных гор, отражающиеся в его бездонных водах

звезды — какая все это была сказочная красота! В воздухе в этот вечер

чувствовалось первое дыхание весны; ивы распустили свои сережки. Больше не было

морозной прозрачности. Июньский, июльский и августовский лед таял. Они шли той

же тропой, что взбиралась на крутой склон, откуда открывалось озеро в сторону

Ванаки. Именно здесь Фиона и Эдвард гуляли, когда она убежала на Фионину горку.

Эндрю держал Фиону под руку. Дебби, судя по всему, нуждалась в большей помощи

Эдварда. Они поднялись на самую высокую точку и оттуда смотрели на ту сторону

озера, где был маленький городишко Ванака, соединяющий их с цивилизацией, и где

даже в это время, когда ночь еще не вступила полностью в свои права, мелькали

фары далеких машин.

— Сегодня уже не так холодно, Фиона, — заметил Эдвард, — как в тот вечер, когда

я вас первый раз привел сюда.

Он сказал это как бы между прочим, но слова многозначительно повисли в воздухе.

Фиона почувствовала, как у Деборы перехватило дыхание. Фионе так и хотелось

сказать: “Один-единственный раз, Эдвард”, но она не осмелилась, боясь только

усилить впечатление. Вместо этого она произнесла: — Да, уже тепло. Весна на пороге. В ту ночь я ужасно скучала по дому. Эдвард

привел меня сюда, чтобы показать, что мы не совсем оторваны от мира, — и тут же

пожалела о сказанном — в этих словах все взывало к сочувствию.

Дебора была рада позавтракать в постели, она встала, когда Фионе уже пора было

отправляться в классную комнату. Фиона нарезала мясо, лук, месила тесто. День

обещал быть трудным, потому что после полудня Эмери перебиралась в свой дом.

Дебора сунулась ей прямо под руку.

— Оставьте все это, Фиона. Теперь я сама займусь готовкой. Так что можете

делать свои дела.