Ртуть

– Итак, – сказала Элиза, – совсем недавно вы утверждали, что обычай сражаться при помощи оружия устарел и…

– Мне выгодно, чтобы люди думали, будто я впрямь верю в эту чепуху, – отвечал Монмут, – а женщины обманываются охотнее всех.

– Почему? Потому что на войне женщины становятся добычей, а нам это не нравится?

– Полагаю, да.

– Я была добычей, и мне это не понравилось. И потому ваша небольшая лекция о современности в некотором роде меня вдохновила.

– Как я сказал: женщины обманываются охотнее других.

– Вы знакомы?! – выговорил наконец Болструд.

– Как показал мой покойный папенька, те из нас, кому предопределено гореть в аду, должны хоть немного поразвлечься при жизни, – сказал Монмут. – Мужчины и женщины – не пуритане – сходятся самыми разнообразными способами! – нежно смотря на Элизу.

Взгляд Элизы должен был ледяной сосулькой пронзить его насквозь, однако Монмут отвечал лишь лёгким чувственным трепетом.

Элиза сказала:

– Если вы так легко пошли у д’Аво на поводу и отвернулись от Марии, что проку будет от вас на английском троне?

Монмут уронил челюсть и взглянул на Болструда.

– Я этого не говорил! – запротестовал тот. – Только сказал, что́ мы собираемся закупить.

– Из чего со всей очевидностью следовали ваши намерения, – заметила Элиза.

– Неважно, наверное, – проговорил Монмут. – Поскольку мы не можем сделать закупки без какого-то обеспечения, а обеспечение в данном случае – трон.

– Мне сказали иначе, – промолвила Элиза. – Меня уверили, что за всё будет уплачено золотом.

– Да – после.

– После чего?

– После того, как мы завоюем Англию.

– Ой.

– Бо́льшая часть Англии на нашей стороне – это дело от силы нескольких месяцев.

– А бо́льшая часть Англии вооружена?

– Он говорит правду, – вставил Гомер Болструд. – Всюду, где он появляется в Англии, народ выходит на улицы, разводит костры и жжёт чучела папы римского.

– Так что помимо закупки требуемых товаров вы просите временный заём, обеспечением в котором станет…

– Лондонский Тауэр, – успокаивающе пообещал Монмут.

– Я торгую акциями, но я не акционер, – сказала Элиза. – Я не могу быть вашим финансистом.

– Как вы можете торговать акциями, не будучи акционером?

– Я торгую дукатовыми акциями, составляющими одну десятую от настоящих акций Ост-Индской компании, поэтому куда более ликвидными. Я держу их – или опционы – ровно столько, чтобы получить небольшую прибыль. Вашей светлости надо будет проделать на коньках сорок миль вон в ту сторону, – она указала на северо-восток, – и договориться с амстердамскими ростовщиками. Среди них есть настоящие князья рынка, владеющие целыми мешками акций Ост-Индской компании. Однако поскольку вы не можете положить лондонский Тауэр в карман и поставить его на стол в качестве обеспечения, вам потребуется что-то ещё.

– Мы это знаем, – заверил Болструд. – Мы просто даём вам понять, что когда дело дойдёт до оплаты, её внесём не мы, а…

– Некий легковерный заимодавец.

– Не такой уж легковерный. С нами значительные люди.

– Могу я поинтересоваться кто?

Болструд и Монмут переглянулись.

– Не сейчас. Позже, в Амстердаме, – сказал Болструд.

– Ничего не выйдет. У амстердамцев более чем достаточно надёжных начинаний, в которые можно вложить лишние средства, – возразила Элиза. – Впрочем, возможно, удастся добыть деньги иным способом.

– Где вы предлагаете их добыть, если не у амстердамских ростовщиков? – спросил Монмут. – Моя любовница уже заложила свои драгоценности – этот ресурс исчерпан.

Несколько долгих минут Элиза смотрела в огонь, затем повернулась к собеседникам.

– Мы можем получить их от господина Слёйса.

– Это тот, что предал свою страну тринадцать лет назад? – с опаской спросил Болструд.

– Он самый. У него много связей среди французских инвесторов, и он очень богат.

– Так вы хотите его шантажировать?.. – спросил Монмут.

– Не совсем. Сперва мы найдём другого инвестора и расскажем тому о вашем плане вторгнуться в Англию.

– Это тайна!

– Он будет всячески хранить тайну – ибо, как только узнает о ваших намерениях, начнёт играть на понижение акций Ост-Индской компании за счёт коротких продаж.

– Я слышал, как голландцы и евреи говорят об «игре на понижение», но не знаю, что это значит, – сказал Монмут.

– На рынке есть две воюющие фракции: liefhebberen[84], или «быки», которые хотят, чтобы акции росли, и contremines[85], или «медведи», которые хотят, чтобы они падали. Часто несколько «медведей» входят в тайный сговор и распространяют ложные слухи о пиратах либо начинают демонстративно сбывать акции по очень низкой цене, чтобы посеять панику и сбить цену.

– Как же они зарабатывают на этом деньги?