Рубеж (сборник)

В моих глазах плескалась кровавая мутная пелена, сквозь нее я видела, как моего любимого в одно мгновение охватило пламя, и Рахх-д’халан мертвым упал на траву сада. Толстяк Рахман бросил клинок и прикрыл рукой лицо, обожженное близкой вспышкой. И тогда я, обезумев от горя, терзаемая дикой болью в разрубленном плече, левой рукой схватила меч, выпавший из рук учителя, и вонзила клинок в спину Рахмана.

Меня вылечили. По крайней мере, рану на моем плече. Как бы банально это не звучало, рану в душе вылечить не удалось. Я хотела стать воительницей, хотела прославиться, спасая свой город от жестоких врагов, а ныне хочу лишь одного: чтобы мне ночью не снились сны, в которых вновь и вновь я вижу своего любимого, вижу, как мы гуляем с ним по набережной, а в почтительном отдалении идут стражники. Но память не знает пощады, и мне больно вспоминать те дни, когда я любила и знала, что любима.

Ныне я не хочу славы. Я хочу, чтобы про меня забыли.

Когда я излечилась, я поведала султану о Рахмане и его словах. Стражники султана схватили многих сообщников моего бывшего учителя, но даже под пытками они говорили одно: Рахман не должен был разбивать Камень, заговорщики собирались лишь убить Рахх-д’халана, ибо сама мысль о лх’хайре в городе была им ненавистна. Но, видимо, когда Рахман пришел убить своего ученика и обнаружил, что тот исчез, ему пришла в голову другая мысль: разбить Камень и свалить вину на бежавшего заложника. Так ли все было на самом деле – знают лишь демоны, что терзают ныне его душу. Ибо не верю я, что для Рахмана окрылись бы после смерти врата в Сады Праведников.

Почему Рахх-д’халан не умер тогда, когда был разбит Камень? Конечно, в тот момент, когда он появился в саду и бросился в бой, я не успела об этом подумать – после предательства учителя, истекая кровью из раны в плече, уже на пороге смерти, когда меч Рахмана был занесен надо мной. А ответ совершенно прост. На самом деле султан поступил совершенно верно, не решившись целиком и полностью понадеяться на волшебство моего отца. Колдун Айдар не стал создавать чары, под властью которых оказался целый народ, он боялся, пусть невольно, стать убийцей лх’хайров. Так что, в итоге, от его заклятья погиб лишь один лх’хайр. И нет вины моего отца в том, что это был любимый лх’хайр его дочери.

Принцесса крыс

И когда стрелки городских часов, весь день мчавшиеся наперегонки друг с другом, согласно остановились на двенадцати, Принцесса поняла, что настало время.

Холодные плиты площади легли под босые ноги. Ночной ветер зябко огладил голые плечи. Едва прикрытая тонкой тканью ночной рубашки грудь вдохнула свободно. Впервые за все это время – свободно.

Не прячась, наоборот – вызывающе показывая себя всем, кто мог бы наблюдать из узких стрельчатых окон нависавших над площадью зданий, Принцесса перебежала залитое лунным светом пространство и остановилась у двери. Сжала маленькую ладонь в кулачок и трижды со всей силы впечатала кулачок в дверь. Три четких, звонких удара раскололи безмолвие, разнесли всем вокруг весть – пришла хозяйка и требует свое.

Отзвучало эхо ударов.

Девушка ждала.

И дверь открылась. Завораживающе медленно и пугающе бесшумно разошлись створки.

В проеме стоял мальчик.

Он был невысок, ростом ниже даже миниатюрной Принцессы. Накинутый на плечи черный плащ скрывал щуплое тело и узкие плечи – левое чуть выше правого.

– А ты сильная, – сказал мальчик. – Опять пришла. Как ни стараюсь – ты приходишь, снова и снова

– Опять? – непонимающе спросила Принцесса. – Это мой замок. Мой город, и я требую его по праву.

– Да брось, – устало перебил ее мальчик. – Ты каждую ночь приходишь. И требуешь. И уходишь ни с чем. Ничего, недолго ждать осталось.

– Чего ждать? И вообще, ты кто такой? – она вновь сжала кулачки и сделала шаг вперед. – Дай войти, немедленно!

– Извольте, Принцесса.

Мальчик изящно поклонился и сдвинулся в сторону.

– Я-то пропущу. А вот они…

Девушка заглянула за дверь и тотчас же, судорожно вздохнув, отшатнулась.

В голове ее билась одна мысль: «Только бы не закричать. Только бы не закричать. Я принцесса, папа всегда говорил мне, что я должна быть сильной».

– Что, крысы? – участливо спросил собеседник. – Боишься? Я не боюсь. Я научился с ними жить. Пройдет время, и ты научишься. Или сама станешь одной из них. Говорю же, недолго осталось.

– Откуда их столько?

– Сам не знаю. Живут они здесь. Вообще-то, говорят, некоторые люди, ну, те, что любят в темноте обделывать свои грязные делишки, так вот, такие люди становятся крысами. Сначала по ночам, а потом – навсегда. Я, правда, не очень-то верю в эти сказки. Видишь, сколько их тут? Неужели у нас в городе так много плохих людей? Нет, не может быть, жители наши – сама добродетель, они не могут быть крысами.

Он помолчал и добавил:

– А с другой стороны, окажись это правдой… Ты хотела бы править, – он мотнул головой, указывая на серое полчище, шевелящееся гигантским бархатным ковром, – ими? А что? – он подмигнул девушке. – Ты – Принцесса. Я – Принц. Мы с тобой поженимся и станем Королем и Королевой Крыс.

– Нет! – выкрикнула Принцесса.