Рубикон. Дважды в одну реку

Оставшись с противником один на один, лежащий сауни, вооруженный только ножом, как барха, набрасывается на врага. Отбив одной рукой направленное в него копье, второй он вгоняет в грудь соперника свой костяной нож по самую рукоять. В ловкости ему не откажешь. Да и как можно, если перед этим он в одиночку противостоял троим.

Гунк бросает взгляд на охотника, пришедшего ему на помощь, благодарно кивает, а затем, подхватив копье поверженного им врага, бросается в гущу схватки:

– Ийях-ха!!!

– Ийях-ха!!! – вторя ему, также устремляется за вождем Барсуков Отар.

Сомнений в том, что они прогонят проклятых трусов, напавших из темноты, никаких. Иначе и быть не может. Вот они вдвоем без труда перебили троих хакота, не получив ни единой царапины, смогут победить и других.

Глава 4

Застава

Когда он был маленьким, в этом лесу было не так уютно, как сейчас. Он помнил, как раздавался гром, хотя при этом на небе не было ни тучки, а на землю лился ясный солнечный день. Это пугало в особенности. Гром, сопровождающий потоки воды, низвергающиеся с неба, тоже был страшен, но его можно было связать с погодой, а вот этот…

Именно после этого грома он потерял свою мать и остался один. Тогда ему уже не нужно было материнское молоко и он вполне мог обходиться обычной пищей, но потерю матери переживал особо. Он все не решался оставить ее и крутился рядом, толкая ее носом и пытаясь таким образом заставить встать, но был вынужден бежать, когда из‑за деревьев появился двуногий.

Потом было два года почти полного одиночества. В первую зиму ему удалось присоединиться к группе самок, зимовавших с молодняком. Не раз приходилось избегать гибели от клыков хищников, пытавшихся добраться до него. В память об этом он нес на своем теле несколько шрамов. Но, несмотря ни на что, он все же сумел выжить, вырасти и возмужать.

Заматеревший двухгодовалый самец, он теперь имел свою территорию. На ней было два участка, на которых самки предпочитали проводить отел. С тех пор он больше не слышал этот необычный гром и не встречал этих двуногих.

Двуногие! Он вздернул голову и начал опасливо осматриваться. Неужели он ошибся и этот отголосок запаха, въевшийся в память навеки, ему только показался? Он начал вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, есть ли опасность или она ему только померещилась. Наконец он решил, что любопытство может дорого ему стоить и лучше покинуть это место.

Хлопок! Нет, это не гром, но и этот звук пугает ничуть не меньше. Он прыгает, но тут же понимает, что его попытка тщетна. Тело под левой лопаткой пронзает резкая и нестерпимая боль, и оно больше непослушно его воле. Самец падает на траву. Он еще жив и видит, как к нему быстро приближается двуногий. Вот в его руке блеснула какая-то полоска, которую он подносит к его горлу.

– Тынк, а ведь ты его чуть не упустил.

– Но не упустил же, – возражает второй охотник, отирая окровавленный нож о шкуру убитой косули.

– Ладно. Но в следующий раз стрелять буду я.

– Договорились. Ну что, понесли в лагерь?

Увязав ноги добычи, они насадили ее на срубленную толстую ветку, способную выдержать не такой уж большой вес косули, и направились к лагерю. Тот находился на берегу большого озера, их вождь отчего-то называл его Байкалом. В том месте имелся язык суши, который выдавался в озерную гладь. Говорят, именно на этом месте и обосновались посланники великого духа, когда только появились на их землях.

В это легко верилось, потому что там имелось множество свидетельств их обитания. Это и спиленные деревья, и ограда, и оставшиеся постройки. Кстати, одну из них они очень даже использовали. Это была баня, сделанная из камышовых матов, обмазанных глиной. Правда, пришлось ее немного отремонтировать, но зато теперь можно мыться почти с таким же удобством, как и в Новом. Отчего-то именно так Псы называли свое стойбище.

Вот уже полгода они занимались необычными вещами. Как говорил Дим, они обучались воевать и назывались теперь не охотниками, а воинами. Не сказать что это им не нравилось. Учиться таким вещам всегда интересно, тем более Дим знал столько всего, что этот интерес и не думал пропадать. Оказывается, между войной и охотой не так уж много общего. Хотя их охотничьи умения тоже очень даже полезны, но есть и много отличий.

Они учились драться. Мало быть ловким и сильным, немаловажным оказалось и знать, как именно можно использовать свою ловкость, чтобы это принесло успех в схватке. Вот взять Дима – он уступал им как в ловкости, так в скорости и в силе, но всякий раз, когда они начинали бороться, выходил победителем. Он был способен вывернуться из захвата, из которого вырваться, казалось, просто невозможно, и в одновременно сделать такой захват, из которого теперь действительно вырваться уже нельзя. Он мог одним ударом лишить сознания своего противника. Да много чего он умел. И вот этому он обучал их. Потому что теперь их задача – не охотиться и добывать пропитание для своих семей, а защита племени.