Рубиновая корона

На ней было тёмное платье простого покроя, с воротом и рукавами, закрывающими руки до самых пальчиков. На голове красовался странного вида убор, похожий на чепец, волосы спрятаны под ним так тщательно и надёжно, что не было никакой возможности узнать, какого они цвета.

Женщина лет сорока покорно замерла, опустив взгляд в пол, сжав подрагивающие пальцы перед собой и, кажется, даже не дыша.

— Добрый день, — за то, чтобы быть вежливым, по голове не бьют.

Но работающая в лавке женщина на моё простое приветствие отреагировала откровенно неадекватно. Вздрогнув всем телом, она издала беззвучный вскрик, расширила глаза, но не осмелилась поднять на меня взгляд.

А после и вовсе напряжённо замерла с таким выражением лица, словно прощалась с жизнью.

Не став терзать её неизвестностью, я подошла, остановившись в шаге от разделяющего нас прилавка, сверилась со списком и озвучила то, за чем пришла, в конце добавив, что всё это мне требуется в трёх экземплярах.

Молча, даже дыша беззвучно, она натурально превратилась в тень, заметавшуюся по лавке.

Уже через три минуты на прилавке передо мной стоял бумажный пакет со свёрнутыми краями и фирменным чернильным знаком на боку — пушистое перо, кончик которого вырисовывал две изящные заглавные буквы п.

— Сколько с меня? — Спросила, запуская руку в сумку в поисках мешочков с монетами.

Женщина всё же бросила взгляд мне в глаза — удивлённый, даже изумлённый, но в глубине бледных, словно выцветших на солнце глаз я увидела и кое-что ещё.

Ненависть.

Сильную, жгущую клеймом, выворачивающую вены наизнанку.

Ненависть, причин для которой я никак не могла найти.

Что я сделала не так? Что-то сказала? Повела себя как-то не так? Я не знакома с местной культурой, но, уверена, даже самого невоспитанного человека нельзя возненавидеть с одного взгляда.

Незнакомка словно заставила себя вновь опустить голову и уткнуться взглядом в пол под ногами, но она больше не казалась мне запуганной тенью.

Ей было страшно, определённо, но то был страх, толкающий людей на самые отчаянные поступки.

Например, на убийство.

«Они просто люди, Саша. Не маги. Покажи им слабину — и словишь нож в спину». На мгновение у меня до боли зарезало в ушах от уже звучавших слов Вильмара.

Кончики пальцев закололо от холода, в груди всё задрожало и коленки предательски затряслись, вынуждая меня задуматься о том, за что хвататься, если вдруг собственные ноги откажутся меня держать.

— Вы ничего не должны платить, — это первые слова, которые женщина произнесла с того момента, как я вошла в дверь за спиной.

У неё был неприятный скрипучий голос, как у человека, который давно не говорил и чьё горло пересохло от нехватки общения.

В другой ситуации я бы настояла на оплате, это, в конце концов, лавка, и мне только что принесли товар, за который нужно заплатить. В другой ситуации…

Сейчас же я протянула одеревеневшую руку, сжала непослушными пальцами захрустевший бумажный пакет и спиной вперёд вышла на улицу. С дверью пришлось повозиться, но я не желала упускать женщину из виду, тем более после того, как она, осознав, что я ухожу, уже смелее подняла голову и прожигала меня не обещающим ничего хорошего взглядом.

Когда я вышла на улицу, меня едва не сбил с ног порыв особенно недружелюбного ветра, словно сама природа была не рада видеть меня в этом городе.

От охватившей тревоги и сдавившего грудь страха руки окончательно замёрзли, так что лишь хруст бумаги говорил о том, что пакет не выпал из пальцев.

После духоты лавки холодный морской воздух показался просто ледяным, но он, вопреки ожиданиям, не отрезвил разум и не развеял страхи, а словно вытащил из меня что-то очень важное.

Что-то такое, без чего перед глазами всё расплывалось, а ноги вели в разные стороны.

К несчастью, моя вера в людей и добро была слишком сильной, чтобы вот так запросто заподозрить неладное.

Нет, даже когда уши заложило звоном, руку обожгло усиливающейся болью, а каменная дорога резво прыгнула на меня, даже тогда я свалила вину на излишнюю впечатлительность и измотанность собственного организма.

И не сразу поняла, почему обрушившаяся на меня дорога так и не добралась до моего лица, а когда поняла, было уже поздно.

— Тебя вообще одну оставлять нельзя, верно? — Отрывисто и зло прозвучал знакомый голос над головой.

Очередной порыв ветра выбил из моей руки пакет, и тот упал на камни, с глухим звоном разбив пузырьки с чернилами, которые тут же оставили свои безобразные отпечатки на дороге.

Саму меня, не особо осторожничая, рывком подняли на руки, одновременно ловко укутывая в сохранившую тепло человеческого тела мантию с меховой отделкой внутри.

— Ты вся ледяная, — с отчётливо прозвучавшей тревогой заметил лорд Араэдер, крепко прижимая меня к своей надёжной, вселяющей веру в собственную безопасность груди.

Я попыталась ответить, но язык словно онемел и беспомощно ворочался во рту, которым я со свистом, маленькими болезненными глотками, вдыхала ледяной воздух.

— Что… происходит? — Слова были похожи на шелест ветра, но стремительно призывающий портал и утаскивающий меня в него Арэн расслышал и ответил: