Рубиновая верность

Наташка тоже увидела меня, охнула на весь зальчик и закрыла рот рукой, на пальце которой блестело обручальное кольцо. Женщина в синем платье уже кое-что тоже уяснила и потому собралась исправить положение, еще раз предложив молодоженам поцеловаться. Ленечка, поблескивая золотым кольцом, стер с лица безобразившую его гримасу, отвел от меня взгляд, тяжко улыбнулся молодой жене и потянулся к ней с поцелуем. Мне казалось, что от меня отлетает душа. Неужели он, глядя на меня и любя одну лишь меня, сможет прилюдно поцеловать другую? Ленечка смог. Наташка после его поцелуя посмотрела на меня победительницей. Я подумала, что если бы у меня в кармане случайно завалялась пробирка с серной кислотой, то я с большим удовольствием плеснула бы ее содержимым на счастливое лицо невесты. И пусть кислота разъела бы ей щеку, как разъела бок ни в чем не повинной кошки. Наташка повинна! Она заслужила! Кошка не заслужила, а Ильина заслужила!

Гости, конечно, очень обрадовались тому, что мое появление ничего не испортило, что молодожены целуются и кажутся вполне счастливыми. А эта девица (то есть я), скорее всего, забрела сюда случайно, и невеста испугалась всего лишь неожиданно появившегося чужого лица, а вовсе не разлучницы.

Ленечка в мою сторону больше не смотрел, гости, брезгливо обтекая меня с двух сторон, направились поздравлять молодых, и я осталась одна. Все кончено. Все! Не зря у троллейбуса соскочил с провода «ус». Это было предзнаменованием того, что у меня ничего не получится, только я тогда не догадалась. Медленно перебирая ногами, я пошла прочь из зала, где Ленечка от меня отказался. Я целый вечер бродила по городу в полубредовом состоянии. Мне везде мерещились Ленечка с Наташкой. Я представляла себе, что они будут делать, когда свадьба закончится и они останутся наедине. От этих видений хотелось выть.

Домой я вернулась часам к двенадцати. Ярик методично обзванивал больницы и морги. Увидев меня живой и невредимой, он так обрадовался, что даже не стал расспрашивать, где я шлялась. Святой человек. Я решила его поощрить. Ленечка будет спать со своей женой, а я – со своим мужем. Если очень постараться, то можно представить, что я сплю с Ленечкой, а Ярослав – с Наташкой. Или у меня не богатое воображение?!

Полгода у меня ушло на то, чтобы привыкнуть к тому, что Зацепина больше никогда не будет в моей жизни. Ярослав так и не понял, чем я переболела, почему не ела и отчего меня рвало. Сначала он очень огорчился, что я не беременна, а потом носил меня на руках за то, что созрела для материнства. Я так ему и сказала:

– Ярик, я созрела. Давай заведем ребенка.

И мы принялись заводить. Он сначала никак не заводился, а потом все-таки завелся. Я опять перестала есть. Меня снова рвало: обязательно по утрам и в любое время от запаха всякой еды. Вместо того чтобы поправляться, я худела. Муж опять завалил меня соками и фруктами. Доктора лечили от токсикоза, но это не помогло. В один прекрасный день вместе с никак не прекращающейся рвотой я «выплюнула» и плод. Все было правильно. Я не могла носить ребенка от нелюбимого мужчины. Я не хотела ребенка от него. Я только прикидывалась счастливой женой, мечтающей стать матерью. Природу не обманешь. То, что не нужно, не произойдет. Так я объясняла себе то, что творилось со мной. Я тогда еще не знала, что ребенка у меня так никогда и не получится. Ни с кем. Таким, как я, природа детей не дает.

А потом мы встретились с Ленечкой. Случайно. На Невском. И все. Расстаться мы уже не могли.

– Я схожу с ума по тебе, – сказал он, как только мы остановились друг против друга. – Какого черта ты приперлась на регистрацию?

– Я люблю тебя, Ленечка, – ответила я. – Я хотела расстроить твою свадьбу.

– У тебя почти получилось.

– «Почти» не считается.

– Считается. Я собирался любить Наташу. Я обещал ей любить только ее, но ты пришла и все испортила.

– Как же ты мог любить Наташу, если любишь меня?

– Но ведь тебя не было в моей жизни. Я уже почти научился о тебе не вспоминать.

– Я тоже хотела о тебе не вспоминать, но… не получилось…

– Как ты узнала о свадьбе?

– В общем-то случайно, но мне кажется, что я все равно как-нибудь узнала бы, потому что должна была узнать.

– Верно, – согласно качнул головой Ленечка. – Я тоже случайно узнал о твоей.

– Как?! – удивилась я. – Ты знал, что я выхожу замуж, и допустил это?!

– Я думал, что тебе так лучше.

– Ты не мог так думать! – Я вцепилась в его куртку. – Не мог! Ты же сам говорил…

– Я все помню, что говорил. Я и сейчас считаю, что мы родились друг для друга, но не уверен…

– В чем?! В чем ты не уверен?! – кричала я чуть ли не на весь Невский. Хорошо, что центральная улица города была полна и другими звуками, а потому на нас с Ленечкой мало кто обращал внимание.

– Я не уверен, что мы принесем друг другу счастье.

– А Наташка?! Наташка принесет тебе счастье? – захлебнулась рыданием я.

Ленечка вытер рукой слезу, медленно текшую по моей щеке, и сказал:

– Наташа беременна. Шестой месяц.