Рубиновая верность

– Все так… Я люблю тебя, Ленечка… Только тебя одного… Все, что было с другими, не имеет никакого значения. Все то было лишь для тела. С тобой… я не знаю, как точнее выразиться… Похоже, у меня поет душа…

Ленечка запечатлел на мне свой фирменный поцелуй в ямочку между ключицами и спросил:

– И все-таки, каково же телу?

– Ты же знаешь, я не мастерица сравнений. Я всегда много читала, но излагать собственные мысли письменно почему-то никогда не умела. Помнишь, наша литераторша ругала меня за бедность языка в сочинениях.

– Помню.

– С тех пор я так и не поднаторела.

– Ну, тогда слушай меня, – сказал Ленечка и лег на спину. – Значит, так… Я думаю, что твоему телу неплохо…

– Мягко сказано, – встряла я.

– Пожалуй. Тогда перейдем к обозначению конкретных процессов. Итак: когда я целую твою грудь, то под куполом нежной кожи начинается эдакое дрожание тонких нервных окончаний…

– Вибрация нейрофибриллов?

– А ты откуда знаешь про нейрофибриллы? – рассмеялся Ленечка.

– Прочитала как-то…

– Отлично! Пусть это будет называться вибрацией нейрофибриллов! Класс! Я никогда не додумался бы так выразиться! Так вот: эти самые нейрофибриллы сначала просто вибрируют, потом начинают растягиваться, переплетаться змейками и посылать свои импульсы вверх, к самым соскам. Соски напрягаются, твердеют, и из них вырываются мощнейшие столбы энергии, одновременно даря наслаждением тебя и твоего мужчину. Мужчины вообще… чтоб ты знала… питаются женской энергией и потому такие сильные. И младенцы, между прочим, тоже!

– Тоже сильные?

– Младенцы очень быстро развиваются, питаясь всего лишь одним материнским молоком. Как думаешь, почему?

– Потому что их пищеварительная система не приспособлена еще к перевариванию мяса!

– Наивная! Мясо… это… само собой… Но дело еще в том, что они, покусывая соски матери, организуют ей такую же вибрацию нейрофибриллов и такой же мощный выброс энергии, которой сами подпитываются, и от того быстро растут! Фу-у-у… – расхохотался Ленечка. – Ну и ахинею же я тебе тут несу… Будущий врач называется…

Я приподнялась на локте, заглянула Ленечке в глаза и спросила:

– А ты откуда знаешь, что чувствует женская грудь? У тебя же груди нет!

– Ну… как у женщины, конечно, нет, но… простите… соски тоже присутствуют… Между прочим, такая же эрогенная зона… Я и подумал, что ощущения могут быть схожими, только у вас они должны быть усиленными в несколько раз. Мне, знаешь, кажется, что у женщин сексуальные переживания гораздо богаче, чем у мужчин.

– Почему?

– Может быть, потому, что женщины в муке рожают детей. Должна же вам быть какая-то награда за это.

Про детей это он зря затеял. Опять вспомнилась беременная Наташа и собственные токсикозные ощущения. Очень богатые. Особенно когда из меня выскребали то, что осталось от выкидыша. Век не забуду.

Ленечка почувствовал в моем молчании нечто трагическое. Он пытливо заглянул прямо мне в душу своими светлыми глазами и сказал:

– Ни о чем плохом не думай! Сегодня наш вечер! Я сейчас организую тебе фантастические сексуальные ощущения!

Он опустил меня на подушки, велел расслабиться и попытаться воспарить. Началось долгое путешествие его губ по моему телу. Воспарять не получалось. Я не расслаблялась, а медленно закипала. Внутри меня бурлила кровь, исходила горячим паром, который, проходя сквозь тонкие стенки сосудов, обжигал каждый орган и пытался прорваться сквозь поры кожи, чтобы ожечь своим огнем еще и Ленечкины губы. А они продолжали делать свое дело… Они спускались все ниже и ниже… Мое тело уже сотрясали настоящие конвульсии. Я не желала воспарять! Я собиралась взорваться, испустив тот самый столб мощнейшей энергии, о котором только что вещал Ленечка.

– Я больше не могу, Леня-я-я… – взмолилась я.

И тогда мы наконец соединились и взорвались вдвоем, вместе! Два столба освободившейся энергии отбросили нас друг от друга и припечатали спинами к сбившейся простыне.

– Я лишь с тобой, Ленечка, так совпадаю, – еле шевеля искусанными губами, произнесла я.

– Я всегда говорил, что ты моя женщина… – тяжело дыша, ответил он. – Только ты…

Мне хотелось спросить, как у него все это происходило с Наташей, но не посмела. Конечно, Ленечка, мог заговорить любого, придумать какие-то особенные слова и образные сравнения, но оргазм я испытывала и с Кашиным, и с Яриком. Другое дело, что Зацепин с самого начала откуда-то знал, как сделать так, чтобы мы испытывали его одновременно. Ощущения в тысячу раз усиливались еще и тем, что я любила Ленечку, а не просто занималась с ним сексом.