Рубиновый лес. Дилогия

– Плохо, – изрёк Солярис, когда я в очередной раз споткнулась и ударилась копчиком о камень, затесавшийся в траве. Руки безвольно повисли вдоль тела, выпустив обоюдоострый меч с навершием из пяти лепестков и узорами черни – красивый, но невероятно тяжёлый, хоть и выкованный Гектором специально по моим меркам. – Позор.

– Ты не очень-то воодушевляешь.

– Я сюда не воодушевлять тебя хожу. Где ты видела, чтобы сталь добрым словом закаляли? Вставай. Последняя попытка. Если договоришь хотя бы до слов «дочь Оникса Завоевателя», то завтра попробуем клеймор[21].

Солярис был бдительным стражем и ласковым возлюбленным, но крайне строгим наставником. Его ханжество и высокомерие порой становились невыносимыми и вставали у меня поперёк горла комом, который приходилось проглатывать вместе со слезами и усталостью. Вот опять я встала, поправила одежду и покорно подняла меч с промятых маков, не обращая внимания на болезненное сокращение мышц. Никакой боевой стойки, никаких правил и никакой пощады – Солярис учил меня драться так, как учат драконов, а не людей, за тем лишь исключением, что меня не защищала чешуя, а потому было в два раза сложнее увернуться.

– Хорошо, – кивнул Солярис одобрительно, когда я ушла с линии его атаки и наконец-то удержалась при этом на ногах.

Мы начали наши тренировки ещё в месяц китов, когда эти прекрасные подводные создания рассекали Изумрудное море хвостами величиной с горные пики, проплывая под утёсами замка. С окна можно было увидеть фонтаны блестящей зелёной воды и услышать дивное пение, не сравнимое ни с птичьим, ни с человеческим. Виланда, бывшая королевская вёльва, рассказывала мне, что так пели старые божества, жившие на земле задолго до драконов и людей, пока не решили уступить им место и не ушли на морское дно. Каждый год я спускалась к побережью под руку с Маттиолой, чтобы взглянуть на их возвращение из неизведанных краёв, где те пережидали зиму. Но в этом году все традиции вытеснились королевскими заботами, и я даже не помнила, чтобы слышала пение китов из замка хотя бы раз.

Всё своё время мне приходилось посвящать делам девяти туатов, проблемы которых посыпались на мою голову после смерти отца, как перезрелые яблоки. Когда же выдавалась свободная минутка – а выдавалась она лишь перед завтраком, на заре, – я бежала на маковое поле и упражнялась, чтобы стать сильнее. История с Сенджу научила меня двум вещам: во‐первых, наивность – худший из пороков; а во‐вторых, иногда одним умом врага не победить. Чтобы более не пришлось умирать, я решила, что лучше научусь, как заставлять умирать других.

И пускай Солярис до сих пор побеждал меня до того, как я успевала произнести свой титул до конца, я всё равно гордилась своими успехами. Самым большим из них была длинная ссадина у Сола под подбородком: когда та зажила, он повторил её на том же месте хной. Так Солярис хотел, чтобы я не забывала: коль смогла ранить его один раз, смогу и второй.

– Ты справишься, – произнёс Сол вдруг, вновь отразив мой рубящий удар – приём, который я оттачивала всю прошлую неделю. Но говорил он вовсе не о нём. – Ты законная Хозяйка Круга. Ты в своём праве. Твой дом везде, а значит, все, кто здесь живёт, – всего лишь твои гости.

Дождаться ободрения из уст Сола было всё равно что услышать то самое пение китов. Я захмелела от радости, но Солярис, решив не изменять себе, тут же добавил:

– То ли дело драконы… Вот с ними нам тяжко придётся. По сравнению с Бореем и новыми Старшими ярлы не более чем капризные дети.

– Ты их недооцениваешь, – буркнула я, отступая на пару шагов назад, чтобы перевести дух. Чем выше поднималось над горизонтом солнце, тем жарче становилось. До полудня было ещё несколько часов, но казалось, что даже сталь моего меча начала плавиться. – Хускарлы видели, как я обернулась драконом в тот день, когда умер отец, и как ты убил меня. Слухи об этом гуляют по всему Кругу. Кем меня теперь только не кличут: и драконьим подменышем, и вёльвой на троне, и самим Диким. Все будто забыли о Красном тумане и о том, что это мы вернули им близких и спасли от гибели целый мир! Вот каков простой народ, Солярис, а ярлы являются его воплощением. Вдобавок, стоит им только узнать о моём желании снова заключить с драконами мир…

К моему удивлению, Солярис промолчал, и от этого мне стало вдвойне не по себе. Из-за последствий Красного тумана, с коими требовалось разобраться в первую очередь, мы и так слишком долго откладывали сейм – ежегодный съезд самых важных господ континента, праздник единства, на котором ярлы доказывают свою верность короне и распивают креплёный мёд из одного чана. Усядься я на трон хоть тысячу раз, но не быть мне настоящей королевой, покуда не проведу благополучно хотя бы один сейм. Ведь столь обширные владения – что строптивая лошадь: и с тем и с другим не справиться без крепких поводьев. Отцу поводьями служил страх, а моими, хотелось верить, должно было стать уважение.