Рубиновый лес

Мы распрощались, однако Гектор снова окликнул меня, когда я проходила мимо электрических вышек, рефлекторно съёжившись от их треска.

– Руби, подожди! Можно спросить тебя ещё кое о чём? – Он порозовел в тон моему платью, и я тут же поняла, о чём именно он хочет спросить. Точно так же я поняла и то, что ему не хватит на это смелости. – Ты и Сол… г-хм…

– Что «я и Сол»?

– Вы же не… Он дракон, а ты… С детства… Нет, извини, забудь. Просто хотел сказать, что если Солярис ещё раз обидит тебя, то ты не убегай из дома, ладно? Просто подойди ко мне и скажи. Я сам с ним разберусь.

Я хихикнула и кивнула, почтительно склонив голову, после чего Гектор вернулся к своей печи. От встречи с ним у меня на душе немного полегчало, и я продолжила путь наверх, к звёздному небу, под коим проводили свою безмолвную вечность предыдущие Старшие. На костяных ступеньках я снова мельком оглянулась, чтобы убедиться: Гектор уже вовсю работает на наковальне. Он даже не спросил, куда я направляюсь, и за это я была ему безмерно благодарна.

Тихий, трудолюбивый и очень послушный. Гектор ещё в детстве разительно отличался от Матти и Ллеу. Когда мы были помладше, я нередко дразнила его за то, что он вечно подглядывал за мной из-за угла, но при этом постоянно молчал и убегал, стоило мне его окликнуть. Кое-что изменилось с тех пор, а кое-что нет. Я улыбнулась ему напоследок, зная, что Гектор всё так же подглядывает за мной, но уже не из-за угла, а через отражение в отполированной поверхности телескопа.

В этот раз подъём в усыпальницу занял у меня чуть больше времени, чем обычно. Я решила не торопиться, перебирая в голове всё, что привело меня сюда и что должно было отвести обратно домой. Красный лес, истекающий кровью; хижина Хагалаз с очагом, в котором пляшет хрустальное пламя; ритмичное пение, как нить, тянущаяся от мира людей к миру богов; слова, пропитанные силой Матери холодов и древнего сейда…

– Великанов я помню, рождённых из неба, – повторяла тихо я, взбираясь по ступенькам. – Я помню плоды на ветвях волчьего древа. Я помню… как боги взрастили из гнили цветок. Я помню, как плавились звёзды, когда пришёл Солнца… Что? Рок? Да, наверняка «Рок».

В усыпальнице, как всегда, висел фимиам тисовых деревьев и полевых трав. Несмотря на то что я выучила это место наизусть, мне всё равно было неуютно: душный полумрак, тесное пространство, стены из костей и навеки уснувшие драконы в их основании. Не желая долго задерживаться здесь, я без церемоний опустилась на колени подле монолитного камня, за которым возвышалась статуя Дейрдре. Мне казалось, она внимательно следит за тем, как я расстилаю на полу тёмно-красный бархат. Поставив на него треснутое зеркало на толстой ножке, я повернулась к монолиту полубоком, чтобы видеть в отражении и его, и себя, как учила Хагалаз, а затем достала из сумки дары, с которыми определилась в последнюю минуту. Рубиновая шкатулка и маленькая серебряная брошка, похожая на ключ. Тайна, которую хочу раскрыть, и её разгадка. Должно подойти.

– Великанов я помню, рождённых из неба. Я помню плоды на ветвях волчьего древа.

Когда Хагалаз пела, её устами будто выли божественные волки Госпожи – то была зычная, первобытная песнь, не умаляющая своей дикости, даже когда она опускалась до шёпота. Однажды мне удалось стать свидетельницей пения Ллеу в Безмолвном павильоне, и тогда я покрылась мурашками от животного ужаса: он пел, как поют глашатаи смерти анку на похоронах, провожая погребальный драккар вниз по реке, и от этого пения хотелось бежать сломя голову. Моё же пение не шло ни в какое сравнение ни с тем, ни с другим, но я надеялась, что оно всё равно сработает. Периодически голос дрожал и срывался, потому я пела негромко, слегка раскачиваясь на одном месте перед зеркалом, дабы поймать ритм своего сейда.

Вправо-влево. Вправо-влево.

– Я помню, как боги взрастили из гнили цветок.

Принц Оберон, павший в Молочный Мор, освоивший сейд, что считался запретным для высокородных мужчин, и влюбившийся в мою мать.

Всё ли правильно я делаю? Не ошибаюсь ли? Не наврежу ли и себе, и другим?

Красный туман, пожинающий людей целыми деревнями, крадущийся за мной по пятам и…

Дикий!

– Я помню, как плавились звёзды, когда пришёл Солнца Рок!

Одни мысли предательски перебивали другие, и я тряхнула головой, сосредоточиваясь. Но, судя по тому, что ничего так и не произошло, сосредоточивалась я недостаточно. Или дело было в чём-то другом?

– Великанов я помню, рождённых из неба, – завела я по новой, глубоко вдохнув и схватившись плохо сгибающейся рукой, скованной гелиосом, за раму зеркала, чтобы придвинуть его поближе. Между мной и саркофагом, к которому я почти прислонялась спиной, вились тени. Я старательно вглядывалась в них, дожидаясь, когда же они приобретут образы прошлого. – Я помню плоды на ветвях волчьего древа…