Рублевка

В уши Юрия ворвался восторженный рев гастов. Они что-то кричали. Наверное, требовали смерти Мамона, но слов Корнилов разобрать не мог. Зато видел лица. Разинутые рты и блестящие глаза. Неужели картина гибели ближнего так притягательна?

Сопротивление Мамона стремительно сходило на нет. Он еще дергался, но уже перестал молотить кулаками.

Юрий разжал ноги. Тук! Голова великана ударилась о пол. Грива рыжих волос рассыпалась по бетону.

Корнилов встал. Сначала на четвереньки, а потом и во весь рост. Вытер рукавом кровь. Обвел толпу взглядом.

– Заткнитесь!

Сначала гасты удивились. Некоторые даже зароптали. Тогда вперед выступил Багдасар.

– Он прав! Хватит галдеть! Концерт окончен!

Стук помог добраться Юрию до нар, а два гаста помогли подняться Мамону. Тот вместо благодарности, сразу оттолкнул их. Покряхтывая, направился к Корнилову и уселся рядом.

– Молодцом, Деникин. Что-то ты умеешь, но это не спасет тебя от гибели. Зря ты оставил меня в живых. Теперь у меня нет выбора.

– Что-то похожее я уже слышал, Двупалый. Может, хватит угроз?

– Это не угроза. Теперь ты не сможешь спать спокойно. Бодрствовать тоже. Тебе придется постоянно оборачиваться и будь уверен – я всегда буду у тебя за спиной.

Не дожидаясь ответа, Мамон встал и ушел на свое место. Корнилов взобрался наверх. Лег, уставившись, в потолок.

Почему ему так не везет? Он ведь собирался послушать совета Егора и вести себя тихо. Вместо этого, в мгновение ока, нажил нового, смертельно опасного врага. И угораздило же его сесть на мамоновскую кровать! Чушь. Двуполый здесь кто-то вроде криминального авторитета и кровать здесь ни при чем. Повод для разборки все равно был бы найден. Например, Мамон приказал бы почистить свои ботинки. Ничего не поделаешь – прописка.

Юрий вспомнил о Степане и попытался со своей верхотуры посмотреть, куда подевался дружок. Оказалось, что Стук не терял времени даром и успел влиться в коллектив. Сейчас он старательно тасовал колоду карта и без устали говорил, втирая что-то четверке окруживших его гастов. А еще он увидел Мамона. Толстяк о чем-то говорил среднего роста коренастому мужичку с физиономией, которая могла бы стать наглядным пособием к теории Ламброзо – черные и жидкие, словно приклеенные к черепу волосы, заячья губа, крючковатый нос, выдающийся подбородок и глубоко посаженные глаза. Собеседник Двупалого кивал головой.

Еще с полчаса Корнилов дремал, резонно предположив, что ночью надо быть начеку. Пришел Степан. Наклонившись к уху Юрия, шепнул:

– Ну, Юрец, я все разузнал. Мамон у них тут за пахана. То, что ты его отмутузил и плохо, и хорошо.

– Чего уж тут хорошего!

– Не скажи. Гастам Двупалый порядком надоел. Если ты его место займешь, никто плакать не станет.

– Ага, занял. Сейчас только штаны подтяну и побегу занимать.

– Разберемся, Юрец. Я тут местных мужичков в картишки обыграл. Они мне теперь должны, а поскольку карточный долг свят, будут держать в курсе всех новостей. Одно знаю точно: в бараке Мамон тебя не тронет.

– Хорошо бы…

– Ладно. Слезай. Ужинать счас подадут.

– А ну, его к черту, твой ужин… Лучше отдохну немного.

Гасты потянулись в столовую. Судя по бодрым разговорам и смеху, чувствовали они себя здесь неплохо. А вот Юрий и представить себе не мог, что задержится в бараке хоть на неделю. Вовсе не из Мамона. Он всю боялся слиться с серой массой, стать одним из винтиков в каком-нибудь механизме. Получалось это не всегда, но не было случая, чтобы Корнилов складывал руки. Что там Егор плел насчет системы поощрений? Если выбиться в люди здесь можно лишь доблестным трудом на стройке, это ему не подходит. Нужен рывок. Быстрый и мощный. Другого не дано. Иначе ему не выжить: или Мамон достанет или он сам сдохнет от тоски.

Горестные размышления Юрия были прерваны топотом сапог, доносившимся от входной двери. Успевшие поужинать гасты с тревогой поглядывали на визитеров.

– Строиться!

В сопровождении пары вооруженных охранников в барак вошел невысокий, но кряжистый мужичок в черной форме с тремя позолоченными пирамидками на петлицах. На фуражке полковника, сверкала кокарда – пирамида в венке из дубовых листьев. Из-под козырька на гастов смотрели цепкие и веселые глаза.

Обитатели поспешили выстроиться в две шеренги вдоль нар. Корнилов тоже встал в строй и заметил, что староста Саркисян занял место на правом фланге.

– Р-р-равняйсь! – рявкнул охранник. – Смир-рно!

Гасты выполнили команду и затихли.

– Ну, орлы мои, небось удивлены, что к вам военный пожаловал? У меня есть для вас хорошие новости, – полковник улыбнулся. – Фараон, да живет он вечно, доволен ходом работ на Третьем Периметре. По окончании строительства десять лучших гастов смогут попробовать свои силы в роли надсмотрщиков. Че головы опустили? А-а-а, догадались. Пиломатериалы у нас действительно на исходе. Нужны три добровольца для лесозаготовки. Кто хочет отличиться?

Желающих отличиться не нашлось. Корнилов очень быстро получил объяснение непопулярности заготовок пиломатериалов. Стоявший рядом со Степаном пожилой гаст прошептал: