Рублевый передоз

– Именно их. Так вот, в этом плане у Альберта все просто. Близких родственников он не имел. Все его сбережения переходят столичному Обществу архитекторов, включая квартиру. Причем не кому-то конкретно, а Обществу в целом. В общую казну, так сказать. И еще один момент: сбережения передаются Обществу с оговорками. Тратить их они смогут лишь на продвижение подающих надежду молодых архитекторов и их проекты. Своего рода грант, получить который сможет молодое дарование при соблюдении определенных условий. Не стану утомлять вас подробностями, но поверьте мне, в этом случае ни одно конкретное лицо никак не заинтересовано в смерти Альберта.

– Признаться честно, этот вариант я вообще не рассматривал, – произнес Гуров. – Рад, что вы своевременно просветили меня относительно наследства Штейна. Однако я имел в виду нечто другое. Дело в том, что при повторном осмотре квартиры Штейна была обнаружена пропажа. Из его дома похищена шкатулка. Можете что-то сказать об этом?

– В каком смысле? – насторожился Дербенев. – Хотите знать, не я ли ее забрал?

– А вы забирали? – вопросом на вопрос ответил Гуров.

– Нет, конечно. Что за бредовая идея! – рассердился Дербенев. – Я в жизни у Штейна ничего не брал. Тем более шкатулку, которой он так дорожил.

– Мы также выяснили, что ранее Альберт Штейн увлекался тем, что вкладывал денежные средства в покупку редких экземпляров монет и марок. Об этом вы должны были быть осведомлены.

– Это мне известно, – нехотя ответил Дербенев. – Только он давно этим не занимается. Последнюю монету, стоимостью сто тысяч долларов, он продал, когда начал строить свою квартиру.

– Скажите, Альберт Штейн когда-нибудь упоминал при вас, не хранил ли он свои раритеты в той самой шкатулке?

– Думаете, ее украли из-за этого? Убийца охотился за шкатулкой? – догадался Дербенев, и голос его при этом слегка дрогнул.

– Именно так мы и думаем, – заявил Гуров. – Если вам известно что-то конкретное, самое время рассказать.

По голосу Дербенева Лев понял, что напал на верный след, только не был уверен в том, что тот станет делиться с ним информацией. Он интуитивно догадался, что с этой шкатулкой связано что-то, чем Штейн не смог бы поделиться с правоохранительными органами. Нужно было во что бы то ни стало заставить Дербенева раскрыть этот секрет. «На чем сыграть: на страхе или на любви?» – лихорадочно размышлял Гуров, пока на другом конце трубки повисла пауза. В итоге решил сыграть на положительном чувстве, так как сомневался, что Дербенев каким-то образом причастен к смерти друга.

– Послушайте, Антон Аркадьевич, я понимаю, насколько сложно это осознать, но может случиться так, что единственной зацепкой, способной привести нас к убийце, станут ваши показания относительно этой шкатулки и ее содержимого, – вложив в голос всю проникновенность, на которую был способен, проговорил он. – Поэтому вы должны отбросить все сомнения и рассказать мне о том, что хранил Альберт Штейн в шкатулке. Даже если ее содержимое является не совсем законным.

– Вы ставите меня в двусмысленное положение, – после паузы заговорил Дербенев. – С одной стороны, я, как друг, обязан и после смерти оберегать доброе имя Альберта. С другой стороны, и опять-таки, как друг, я должен сделать все возможное, чтобы убийца понес наказание. Непростой выбор, не так ли?

– Тем не менее выбор сделать придется.

– Думаю, в этом вы правы, – медленно проговорил Дербенев и, решившись, выпалил: – У Альберта в шкатулке хранились бриллианты стоимостью в пятьсот тысяч долларов.

– И вы до сих пор молчали об этом?! – не сумев сдержать эмоции, воскликнул Гуров.

– А вы считаете, что я должен был трубить об этом на всех перекрестках? – огрызнулся Дербенев. – Следователь ясно сказал, что убийство Альберта является ритуальным жертвоприношением какого-то маньяка. Я не мог предположить, что этот самый маньяк мог покушаться не на жизнь Штейна, а на его бриллианты. К тому же я не знал, что шкатулка пропала.

– Неужели? И когда же вы собирались сообщить о необлагаемом налогом доходе вашего друга? – саркастически изрек Гуров, но вовремя спохватился: – Впрочем, это уже не моя проблема. Моя проблема заключается в том, чтобы выяснить, кто, кроме вас и Штейна, знал о бриллиантах.

– В том-то и дело, что никто, – чуть слышно ответил Дербенев. – Он ни с кем не делился подобными секретами. Я же знал о существовании бриллиантов, так как участвовал в сделке при их покупке.

– Мне нужно знать имя продавца, – решительно проговорил Лев.

– Этого-то я и боялся. Сейчас вы начнете трясти продавца, которого именно я порекомендовал Альберту. По городу поползут слухи, а через несколько недель со мной в этом городе никто не захочет иметь дело, так как все будут считать меня ненадежным партнером! – в отчаянии воскликнул Дербенев. – Послушайте, нельзя ли как-то обойтись без огласки? Поймите меня правильно, я не претендую на особое отношение к себе, но ведь под моим началом работает порядка десяти человек, у которых тоже есть семьи и которые пострадают наравне со мной, не будучи ни в чем виноваты.