Рука мертвеца

Дракон кивнул, и его рука медленно потянулась в карман куртки, но Бреннан сильнее надавил пальцем в его спину.

– Расслабься. И держи руки на виду. Не хочу, чтобы ты превратился в плюшевого мишку и перепугал всю здешнюю публику.

– Ладно, – спокойно сказал Дракон, положив руки на стойку. – Что ты хочешь?

– Хотел бы твою задницу, приятель, но ты как-то спас мне жизнь, так что мы квиты. Скажи, как мне связаться с Исчезником.

– У меня только его телефонный номер, – сказал Дракон. – Тот, который я тебе дал несколько дней назад.

Бреннан помотал головой.

– Он уже недействителен.

– Значит, ничем не могу помочь.

Бреннан уставился на Дракона, который ответил спокойным взглядом.

– Хорошо. Но если ты лжешь, если ты знаешь, как связаться с Исчезником, и предупредишь его, что я иду к нему, то сезон охоты на драконов открыт. И я начну ее прямо сейчас. – Он надавил пальцем сильнее. Дракон притворился бесстрастным.

– И почему меня должно заботить, что делают друг с другом белые парни? – спросил он.

– Правильная позиция, – сказал Бреннан и скрылся в толпе. Выйдя на улицу, Бреннан подумал, что Дракона следует вычеркнуть из списка. Настало время вновь посетить Волшебное королевство.

– Блэйз, – воззвал Джэй назойливым театральным шепотом.

Глаза мальчика были закрыты, но Джэй видел, что мышцы его напряжены. Он был в сознании, Джэй был в этом уверен; может быть, он оглушен, почти наверняка испуган, но в сознании.

В соседней комнате пел Прелестник. Так здесь звали Сиамскую пятерку; Джэй с болезненным чувством подозревал, отчего это. Саша отбыл минут двадцать назад, сказав, что нужно привести нового парня. Из его речи Джэй заключил, что старого парня он отправил с хлопком в парке прошлой ночью. Он не совсем понимал, для чего понадобился парень, но это, по-видимому, было как-то связано с планом перемещений мастера.

Сашина телепатия делала любую попытку сбежать тщетной. Если уж совершить попытку, то сейчас. Как мог понять Джэй, в другой комнате было лишь пятеро-шестеро, если считать гротескного младенца, прильнувшего к груди матери. Как он понимал, мать и ребенка можно не брать в расчет. Ни Эзили, ни джокер, который выглядел как мешок с кровавым пудингом, также не представляли особой опасности. Оставлись лишь Прелестник и человек-многоножка. Многоножка сидел в соседней комнате, держа в одной из левых рук точильный камень и с полдюжины ногтей в правых руках. Когда он затачивал лезвия, руки с его правой стороны двигались со странной ритмичной грацией. Звук стали об камень сливался с пением Прелестника в мрачном контрапункте.

– Блэйз, – снова прошептал он. – Давай, черт побери. Просыпайся.

Мальчик открыл глаза. Все высокомерие с них слетело. Даже в темноте Джэй видел, насколько испуганно они выглядят. Высокомерный малолетний поучатель превратился в маленького мальчика.

– Нам нужно отсюда выбраться, – сказал Джэй, понизив голос. – Сейчас у нас наилучший шанс.

– Они меня обидели! – сказал Блэйз. Голос его был надтреснутым от боли. И говорил он чересчур громко. Лжэй напрягся, но пение в соседней комнате продолжалось.

– Я знаю, – прошептал Джэй. – Блэйз, говори потише. Если они нас услышат, мы пропали.

– Я боюсь, – сказал Блэйз. Голос его был хоть и слабый, но недостаточно. – Хочу домой.

– Соберись, – сказал Джэй. – Ты мне нужен. Нужно взять под контроль сознание одного из них.

– Я пытался, – сказал Блэйз. – Прошлой ночью… Ухватил было Сашу, но они его слушали, а потом это… этот джокер… слишком много сознаний. Я даже не понял, сколько их, и некоторые… как животные, чуть умнее, и это от меня ускользнуло. Я не смог ухватить… они меня обидели. – Он заплакал. По щеке побежал красный ручеек – слезы смешались с запекшейся кровью, покрывавшей глаз.

– Они тебя еще не так обидят, если мы отсюда не выберемся, – сказал Джэй. – Не нужно связываться с тем большим уродом. Возьми того, который выглядит как многоножка. Заставь его встать и сказать: «Пойду проведаю пленников». Ты понял?

– Пойду проведаю пленников, – оцепенело повторил опухшими, растрескавшими губами Блэйз.

– Небрежно, – подчеркнул Джэй. – Сделай это, чтоб выглядело небрежно. Потом заставь мудака прийти сюда с одним из ножей и разрезать мне веревки. Я тебя телепортирую в «Мариотт», и ты приведешь кавалерию. О’кей?

– Я не знаю, – сказал Блэйз.

– Я-то думал, что ты отчасти такисианин, – прошептал Джэй со всем возможным презрением. – Вы что, только и умеете, что плакать?

Блэйз проморгал глаза от слез, затем медленно кивнул.

– Постараюсь. – Избитое лицо мальчика скорчилось от сосредоточения. Джэй затаил дыхание. Пение продолжалось, казалось, целую вечность. Затем послышался звук отодвигаемого стула и высокий голос, как показалось, чересчур официально, объявил:

– Пойду проведаю пленников.

Пение прекратилось. Джэй услышал шаги. Слишком много шагов.

Многоножка как во сне пересек подвал, опустился на колени перед Джэем, нащупал путы сзади него и начал их резать ножом. Джэй по звуку с ужасом осознал, что руки его связаны не веревкой, а проволокой.