Рука Оберона

– Разумеется, нет! Я этого мальчика ни разу в жизни не видел. Однако эта история дает ответ на один из твоих вопросов: если уже существует поколение твоих внуков, то твои же дети его и уничтожат.

– И что ж, по-твоему, мы непременно должны уничтожить их самих?

Он посмотрел мне в глаза очень внимательно:

– С каких это пор ты стал любящим и преданным отцом?

– Кто же изготовил карту Мартина, если не ты?

Дворкин опустил глаза и поковырял карту ногтем.

– Мой лучший ученик. Твой сын Брэнд. Это его стиль. Ты представляешь, что они сделают, стоит им обрести хотя бы относительное могущество? Да станет ли хоть один из них жертвовать своей жизнью, чтобы сохранить этот миропорядок и восстановить Путь?

– Может быть, и да, – сказал я. – Например, Бенедикт. Или Джерард, Рэндом, Корвин…

– Бенедикт уже отмечен роковой судьбой, Джерард обладает волей, но не умом, Рэндому не хватает мужества и решительности. Корвин… Разве он не стал изгоем в собственном королевстве?

Я мысленно вернулся к нашей последней встрече: тогда Дворкин помог мне выбраться из темницы и попасть в Кабру. Мне пришло в голову, что у него насчет моего плена были свои соображения, хотя он явно не ведал тех обстоятельств, из-за которых меня ослепили и замуровали в подземелье.

– Неужели именно поэтому ты принял его обличье? – продолжал между тем Дворкин. – Неужели это следует понимать как упрек мне? Неужели ты снова меня испытываешь?

– Корвин больше не изгой, и местонахождение его хорошо известно, – сказал я, – хотя у него множество врагов как среди членов нашей семьи, так и в других краях. Я уверен, он предпримет все, что угодно, для сохранения нашего мира. А как по-твоему, есть у него шансы на успех?

– Корвин, кажется, провел долгие годы вдали отсюда?

– Да, это так.

– В таком случае он, видимо, сильно изменился. Не знаю.

– Да, он действительно изменился и горит желанием попробовать свои силы.

Дворкин снова внимательно посмотрел на меня; потом, не сводя с меня глаз, произнес:

– Ты не Оберон.

– Нет.

– Ты тот, в чьем обличье ко мне явился.

– Именно так.

– Понятно… Я не учел, что это место тебе может быть известно…

– А я и не знал о его существовании до недавнего времени. Впервые меня привел сюда Единорог.

Глаза Дворкина изумленно расширились.

– Это… весьма… интересно, – пробормотал он. – Уже очень давно…

– Так как ты ответишь на мой вопрос?

– А? Вопрос? Какой вопрос?

– О моих шансах на успех. Как ты думаешь, смогу ли я восстановить Путь?

Он медленно приблизился ко мне, остановился и положил правую руку мне на плечо, левой при этом приподняв свой посох, который качнулся, и его голубой свет вспыхнул примерно в футе от моего лица, но ни малейшего жара я не ощутил. Старик смотрел мне прямо в глаза.

– Да, ты изменился, – промолвил он наконец.

– Достаточно ли, – спросил я, – чтобы выполнить эту задачу?

Дворкин отвернулся.

– Возможно, попробовать стоит. Даже если мы заранее приговорены к неудаче.

– Ты поможешь мне?

– Не знаю, – ответил он, – буду ли я в состоянии. То, что происходит с моими чувствами, с моими мыслями… безумие то накатывает, то отступает… Даже сейчас я чувствую, что не в состоянии полностью контролировать себя. Может быть, я слишком взволнован? Нет… лучше нам вернуться назад, в пещеру…

У себя за спиной я услышал звяканье цепи. Обернувшись, я увидел грифона; голова его медленно покачивалась из стороны в сторону справа налево, хвост – слева направо, раздвоенный язык мелькал в воздухе. Он начал описывать вокруг нас круги, потом остановился, оказавшись между Дворкином и Путем.

– Он знает, – сказал Дворкин. – Он способен чувствовать, когда я начинаю меняться. Он ни за что не подпустит меня даже близко к Пути… Добрый Виксер. Ладно, возвращаемся. Все в порядке, Виксер… Пойдем, Корвин.

Мы двинулись по направлению к пещере, Виксер следовал за нами, при каждом шаге позвякивая цепью.

– Камень, – вдруг вспомнил я, – Судный Камень… ты говоришь, он необходим, чтобы восстановить Путь?

– Да, – ответил Дворкин. – Камень необходимо пронести по всему Пути, с его помощью восстанавливая исходный рисунок в тех местах, где произошли разрушения. Это, однако, может сделать только тот, кто настроен на Судный Камень.

– Я на него настроен.

– Как это ты сумел? – спросил Дворкин, резко останавливаясь.

Виксер покашлял у нас за спиной, и мы двинулись дальше.

– Я последовал твоим письменным указаниям; и еще Эрик кое-что успел рассказать мне, – сказал я. – Я взял Камень, вышел с ним на середину Пути и с его помощью спроектировал самого себя. И все удалось.

– Понятно, – пробормотал Дворкин. – Непонятно только, как ты его получил?

– Мне передал его Эрик, умирая.

Мы вошли в пещеру.

– Камень и сейчас у тебя?

– Нет, я был вынужден спрятать его на Земле, в Царстве Теней.

– Я очень советую тебе поскорее принести его сюда или же, по крайней мере, во дворец. Его лучше хранить ближе к центру нашего мира.

– Почему?

– Он может значительно исказить мир Теней, если слишком долго находится среди них.

– Каким образом?

– Заранее сказать невозможно. Это полностью зависит от окружения.

Мы свернули за угол, все дальше уходя во тьму.