Рука в перчатке

— Надо еще подумать, — пробормотал де Руде.

— Нечего тут думать, — негодующе посмотрела на него Сильвия. — Достаточно глупостей, де Руде, вы слишком упрямы. Мартин стал с этими дурацкими птицами почти неврастеником. О, я знаю, вы служите его семье пятьдесят лет, а может, даже сто. Вы носили Мартина на руках, готовы были себе отрубить эти руки, только бы он не простудился. А меня вы ненавидите. Но если уж вам так нравятся фазаны, разводите их где-нибудь еще.

— Я не испытываю к вам ненависти, мисс Рэфрей. — Лицо де Руде исказилось, как от боли. — Но вы слишком юная, конечно, я не должен мешать вам совать нос…

— Де Руде!

— Да, мистер Мартин.

— Не спорьте с мисс Рэфрей.

— Да, сэр! — По телу де Руде пробежала едва заметная дрожь, но он взял себя в руки. — Не я начал спорить, сэр.

Сильвия упорствовала:

— Вы начали. Сказали, что еще стоит посмотреть. Смотреть нечего. Все решено.

— Да, мисс Рэфрей… Это решено, сэр?

— Святые угодники! — воздел к небу руки Мартин. — Убирайтесь. Ступайте домой. Там я с вами договорю.

Де Руде перевел глаза на Дол:

— А насчет этого человека, мне его встречать сегодня?

— Да, — сказала Дол. — Если ничего не переменится. Но тогда я вам дам знать.

Де Руде повернулся и ушел, неспешно, но совсем не потому, что с возрастом ослабли его мускулы, время было не властно над его телом. Он уходил, а Дол смотрела ему вслед, на широкие мускулистые плечи, могучие бедра.

Она сказала, ни к кому не обращаясь:

— Странный зверюга этот человек. — Потом обратилась к Мартину: — На твоем месте я бы отослала его вместе с фазанами. Он безумно ревнует тебя к Сильвии, и вместе им не ужиться под одной крышей. Он становится все хуже. — Она пожала плечами. — Ты так долго был его кумиром, что в его жизни теперь образовалась пустота. — Она опустилась на подножку возле стула Сильвии и погладила ее по колену. — Ну, так что, Рэфрей? Как дела?

— Спасибо, Боннер. Отвратительно!

— Я так и думала. Ты молода и была совсем ребенком, когда лишилась матери и отца. Это первый настоящий удар, который тебе нанесла жизнь…

— Не только поэтому. — Сильвия собралась с духом, ее голос дрогнул. — Пи Эл был отличный малый… ты знаешь, кем он был для меня… ужасно, что он мертв. — Она закусила губу, посмотрела на свои дрожащие пальцы, потом на Дол. — «Ужасно» — это не то слово, хуже. — Она снова закусила губу и взорвалась: — Разве они не догадываются, кто его убил? Почему его не заберут отсюда? Почему нас не отпускают? Я ненавижу это место!

К ней наклонился Мартин:

— Право, Сильвия, не надо так!

Дол сказала, поглаживая ей колено:

— Ты капризный ребенок, Сильвия. Я тоже когда-то была такой. Даже тебе пора понять, что не все происходит по мановению твоей руки. Бывают лекарства, которые приходится безропотно глотать, даже если ты баловень судьбы. Однажды мне пришлось глотнуть, и я чуть было не подавилась.

— Но разве можно так издеваться над нами, заставлять сидеть и выслушивать его и эту сумасшедшую женщину…

Дол покачала головой:

— Ты принимаешь желаемое за действительное, они не могут поручиться, что это сделал Рэнт. Даже если бы знали…

— Конечно, они знают. Кто еще мог это сделать? Конечно, знают!

— Нет, дорогая Сильвия, — мягко произнесла Дол. — Они не знают. Они в тупике. Подозревают в убийстве Рэнта из-за того, что у него налицо мотив для убийства. Но сейчас, после того, что рассказал Лен, у них нет ни одного доказательства. И есть кое-что, свидетельствующее в пользу Рэнта. Если он возвращался туда после четырех часов сорока минут и убил Пи Эл, конечно, он не оставил бы там ту бумагу валяться на траве. Она ему была так нужна. Не исключено, что он мог в панике сбежать с места убийства, хотя это маловероятно.

Сильвия смотрела на нее во все глаза:

— Но я полагала, это он… А если это не он…

— В том-то и дело, — поддакнула Дол, — что не он. Может, это сделал совсем незнакомый нам человек. Но Шервуд убежден в обратном. Это мог оказаться любой: ты, я, Джэнет и миссис Сторс, но он не допускает, что это женщина. Лен мог убить, потеряв голову от гнева, Мартин — приняв ошибочно Сторса за соперника, Стив мог — в познавательном плане, как психолог. Осади назад, Рэфрей. Я говорю не затем, чтобы свалить все в кучу или насладиться своим красноречием. И я приехала сюда не к тебе в гости. Пи Эл пригласил меня. — Внезапно Дол переключилась на Фольца: — А что ты думаешь, Мартин? Какое у тебя сложилось впечатление от прошлого вечера?

— Никакого, — медленно покачал головой Мартин. — Надеюсь, у меня ничего серьезного с нервами. Но ничего не могу с собой сделать. Вчера вечером я был в таком шоке, что ничего не соображал и делать ничего не мог. Когда патрульные хотели, чтобы я пошел туда и взглянул… на Пи Эл… я не захотел. Они сразу заподозрили меня. Но мне было все равно. У меня слишком богатое воображение… Совсем ни к чему было идти туда и смотреть. — Он поднял руки к глазам и стал массировать надбровья. Потом снова взглянул на Дол. — Ну почему я такой мягкотелый! Немного мужества мне бы не помешало.

Сильвия замахала на него руками: