Рукав Персея

Иван нигде не задерживался подолгу. Любая работа казалась ему монотонной и однообразной, и он быстро её бросал. К тому же он пришёл к выводу, что работают только лохи. Тот, у кого варит котелок, всегда найдёт способ, как получить всё, что хочет, не ударив и пальца о палец. Ну, или приложив минимальные усилия. Зачем платить за что-то, если это можно украсть?

Ему не хватало острых ощущений. Без них жизнь была пресной, скучной и серой. Драки помогали скрасить её, но со временем надоели, как и всё остальное. Систематическое употребление алкоголя на время позволяло забыть о тоске, глодавшей его изнутри. Это была тоска, непонятная ему самому. Всё вызывало у него пресыщение, ничто не радовало. Он был сыт по горло своим бытом. Всё, что ему хотелось – это ловить кайф. А кайфа не было.

Ивану казалось, что все его проблемы решатся, если у него будет много денег. На них можно было купить всё, в том числе и уважение. Оно тоже было тем, чего ему недоставало. Иван всегда был мелкой сошкой, которой мог помыкать даже старый пропойца Василич. Никто из сильных мира не считался с Иваном. А он хотел вызывать у всех страх – чтобы ему завидовали, чтобы трепетали перед ним и мечтали оказаться на его месте. Он хотел ездить на роскошных машинах, надевать дорогую одежду, плавать на своей яхте – одним словом, он хотел быть крупной шишкой. Тогда бы у него было всё, чего он пожелает! Вот тогда бы он ловил нескончаемый кайф!

Успехом для Ивана было то, как его воспринимали окружающие. Если другие тебе завидуют, значит, ты добился успеха. Но он лично не знал никого, даже близко похожего на успешного человека. Хотя нет, знал: Базилио. У этого дельца был белый «мерседес», и поговаривали, что он жил в роскошном трёхэтажном коттедже где-то в Подмосковье.

Базилио вообще любил всё белое и всё время ходил в белом костюме и белых ботинках. Его пальцы были унизаны перстнями с драгоценными камнями, на шее он носил цепь из чистого золота, и пахло от него всегда дорогим парфюмом. И у него были личный водитель и личные телохранители. Этот человек крутил большими бабками. Он был крутым! Вот бы и Ивану такого достичь! Тогда бы он заставил Василича в буквальном смысле слизывать грязь с подошвы своих ботинок! Тогда бы он всем показал!

Хмурый и недовольный, Иван едва не пропустил свою остановку. Выйдя из автобуса, он обнаружил, что пошёл снег – первый в этом сезоне. Дул холодный ветер. Автобусная остановка стояла на окраине жилого района, вплотную к стене леса, чернеющего за полосой уличных фонарей. Этот Михаил находился в какой-то глухомани. Видно, не мог позволить себе большего, и Иван уже в нём разочаровался.

Узкая асфальтовая дорога, на которой с трудом могли разъехаться два автомобиля, уходила в лес сквозь арку старых кирпичных ворот. Она не была освещена. Тонкой лентой дорога стелилась между деревьями, уходя вдаль и размываясь в темноте. При свете дня её, должно быть, было видно далеко вперёд. Судя по карте, лесной массив располагался между двумя жилыми районами, а дорога, тянувшаяся около километра, прорезала его, соединяя их.

Логово Михаила находилось ближе к другому району. Осознав, что ему придётся пешком тащиться почти километр под снегом на холодном ветру, Иван громко проматерился, сделал последний глоток пива из бутылки и швырнул её в лес. Она с шумом ударилась об одно из деревьев и разбилась, разлетевшись на множество осколков, по которым растёкся остаток напитка. Иван достал сигареты и зажигалку и попытался закурить, но ветер всё время задувал пламя, и он снова вслух выругался матом.

У Ивана начали мёрзнуть руки, и он убрал их в карманы. Съёжившись от холода, втянув подбородок в воротник своей лёгкой чёрной куртки, не дававшей нужного тепла при такой уличной температуре, он прошёл сквозь ворота, оставив за спиной массивы жилых муравейников с тысячами горящих электрическим светом окон. Хмель от пива ещё бродил в нём. Ему снова захотелось помочиться. Он отошёл на обочину, которая уже побелела от выпавшего снега, и справил нужду. Набрав слюны в рот, он со звуком смачно харкнул и продолжил шагать по дороге, на которой вилась позёмка. Под ветром снег струился по асфальту, перемещаясь с места на место, и складывался в причудливые узоры, приподнимался над землёй на несколько мгновений, кружась в танце, и небольшими завихрениями двигался в случайных направлениях. Иван не замечал этого, занятый своими мыслями, отравляющими ему этот миг.