Рухнувшие небеса (СИ)

Темные волосы мамы развиваются по ветру, ее рука сжимает мою, и я понимаю, что во время исполнения припева не дышала. Вдыхаю. Легкие радуются кислороду. Эта песня всегда завораживает меня. Сколько бы я ее ни слушала, она никогда не надоест мне. Никогда.

— Мам, — позвала, — скажи, а откуда она? Ты мне не говорила еще.

Мама улыбается, переключая взгляд на наши переплетенные пальцы. Она решает не отвечать на вопрос, и шепчем мягким голоском, слушать который я люблю, поднимая наши руки на уровне лиц:

— Скай, милая моя… ты еще слишком мала, чтобы знать это. Я не хочу говорить тебе, скоро ты сама узнаешь обо всем, когда придет время.

Я с интересом смотрю на нее, желая найти в ее эмоциях хоть какое-то объяснение. Но ничего. Потом придвигаюсь к ней ближе.

— Знать что, мам?

- Свое предназначение, - она печально опускает взгляд в землю и вздыхает. Улыбка пропадает.

Я не понимаю ее слов и морщусь, осмысливая. Затем заглядываю в ее глаза — они самого удивительного цвета — голубовато-зеленые, с темно-синими крапинками, обрамленные пышными ресницами.

— Что за предназначение?

Мама задумчиво кусает губу. Я с замиранием жду ответа, понимая, что скоро мое терпение лопнет, как мыльный пузырь. Не услышав ничего, снова задаю этот вопрос:

— Что за предназначение?

— Великое предназначение, — мама смотрит на меня. — Ты узнаешь о нем. Очень скоро. А сейчас… я не хочу, чтобы ты думала о нем. Я хочу, чтобы у тебя была нормальная жизнь. Сейчас. Потом просто ее не будет.

О чем она? Что за предназначение? Я ерзаю на траве, обнимаю худые ноги, которые с мамиными кажутся просто крохотными. Когда подрасту, у меня, наверное, будут точно такие же…

— А ты не можешь сказать сейчас?

Мама гладит меня по голове свободной ладонью и перекладывает темную косичку на плечо.

— Нет, детка. Слишком рано…

— А когда будет не рано?

Она медленно разжимает пальцы, опускает их на мое запястье правой руки и поворачивает ее ладонью верх. Теперь я гляжу на свою ладонь, где изображен блеклый знак в виде двух букв «V», соприкасающихся друг с другом остриями. Мама говорит, это — родимое пятно, которое приобрело необычную форму. Я верю ей, хотя считаю это странным.

— Когда оно станет темнее, — мама проводит длинным пальцем по этому рисунку, я улыбаюсь — щекотно. — Знай, Скай, ты — особенная Ты не такая, как все. В этом твое преимущество и проклятье. В какой ситуации ты бы ни находилась, не вешай рук, ангел. У тебя будет много друзей, но так же — врагов — они-то и попытаются сделать все, чтобы ты не смогла исполнить свое предназначение. Никогда не бойся их, слышишь? Тебя не дадут в обиду, обещаю. Но и, не смотря на это, всегда старайся быть начеку. Иди до последнего, милая. От тебя будет зависеть многое в этом мире — как будущее, так и настоящее.

Чувствую капельки, скатывающиеся по щекам. Я плачу? Я провела пальцем по ним — да. А почему это происходит? Я плачу из-за неизвестности, которая меня ждет или из-за того, что мама ничего так и не объяснила? Нет. Я плачу, потому что…

— Мне страшно, мам.

Я утыкаюсь лбом в ее грудь. Рука мамы ложится мне на затылок, гладит, успокаивая.

— Не бойся, ангел. Страх делает нас уязвимыми — не поддавайся ему.

— Но как? — всхлипываю. Мне хочется узнать ответы на все вопросы.

— Будь сильнее него.

Мы сидим на зеленой траве. Мама прижимает меня к себе, ветер играет с нашими волосами, шелест листвы деревьев действует, как успокоительное, и через несколько секунд я перестаю пускать слезы, поворачивая голову к горизонту, простилающемуся за поблескивающим разными цветами прудом «The Pond». Мама целует меня, напевая куплет неизвестной песни:

Я иду вперед,

Желая свет найти.

За мной рушится небосвод,

А я продолжаю идти.

Смотрю вдаль, шагая,

Когда кровью залита земля….

Лишь одно я знаю —

Никому не остановить меня.