Рухнувшие небеса (СИ)

Перед моими глазами все резко потухает. Нет ничего — ни мамы, ни нашего любимого местечка в парке, ни ее прекрасной песни. Я не ощущаю своего тела, словно состою из воздуха, тишина давит на мои уши, и хочется кричать, чтобы раскрасить ее хоть каким-то звуком, но тут неожиданно, в толщах тьмы появляется перевернутая машина — ее освещает свет из неоткуда, она искорежена, почти все окна разбиты, колеса еще продолжают крутиться. Я чувствую, как мое сердце сковывает корочка льда. Я узнала наш автомобиль — белый Nissan. И он… дымится. Мои ноги, которые я стала чувствовать, сковывает невидимыми цепями. Не могу двигаться, а хочу сделать шаг. Судорожный вдох. Я вижу за рулем маму, которая упирается головой в потолок. Она вся в крови. Вся. На ее шеи странный порез — и она сломана. Из груди хлещет кровь. Боже. Прежде чем я начинаю плакать и кричать, машина вспыхивает ярким пламенем. Мне жарко. Очень жарко. Сквозь слезы и вытянутую руку с растопыренными пальцами, смотрю на маму, зову ее. Она не откликается. Нет! Этого не может быть! Опять зову ее. Наконец, мама открывает глаза. Ее слипшиеся губы шепчут мне что-то, рука, обуянная кровью, тенятся ко мне. Только потом распознаю, что она говорит: «Помоги мне, Скай». Захлебываюсь слезами, ощущаю, как ноги возвращаются под мой контроль, бегу, думая, что вот-вот упаду и не смогу помочь ей. Пламя разгорается сильнее, и издается взрыв. Я кричу, меня отбрасывает назад ударной волной, падаю на что-то и осознаю, что потеряла самого родного человека.

Я почувствовала, как меня кто-то сильно трясет за плечи. Грудь сдавило. Я распахнула влажные от слез глаза и, тяжело дыша, уставилась на папу. Он растерянно смотрел на меня. Я вздрогнула, вспомнив, какой сон видела пару секунд назад, и прижала его к себе, рыдая. Почему именно подобное мне снится постоянно? Почему я вижу это, с тех пор, как мама погибла? Я не была с ней в тот день и не видела ее… ухода. Нам с папой сообщили о том, что ее нет, по телефону. Меня почти каждую неделю мучили такие кошмары, и я просто не знала, откуда они брались. Причины могли быть разнообразны. В большей степени, скорее всего, из-за того, что не переставала думать о ней. О ее гибели. Я сильно скучала, и часто раздумывала, почему на самом деле случилась авария, ведь мама являлась отличным водителем и не могла не справиться с управлением (полицейские предполагали, что именно из-за недостаточного опыта в водительском мастерстве она погибла — это полный бред).

— Ты кричала, ангел, — папа обнял меня в ответ, поцеловал в макушку, выдыхая. — Опять кошмар?

— Да, — только удалось выдавить мне через приступы паники — на секунду показалось, словно я вернулась в тот день, когда папа рассказал о случившемся с мамой. Он знал о моих кошмарах, поэтому перестал забегать в мою комнату с битой в руках, ожидая наткнуться на грабителя или маньяка, с которым предстоит бороться.

Папа вздохнул, прижимая меня к себе ближе.

— Ничего. Скоро это закончится. Ты просто еще не смирилась.

Я всхлипнула, вытирая слезы и отдаляясь от него. Разве когда-нибудь можно смириться с тем, что родного человека, вырастившего и воспитавшего тебя, больше никогда не будет? Говорят, время — лечит. Не правда. Оно лишь немного приглушает твою внутреннюю боль, которая никогда не уйдет.

— Этого и не будет, пап.

— Я тоже по ней очень скучаю, ангел, — признался он. Его голос прозвучал тихо и печально. Мне бы хотелось спросить у него, снились ли ему подобные кошмары, но я не стала этого делать — вспомнила, какие между нами сейчас отношения. Никто из нас еще не сделал первого шага к примирению. И вообще, говорить с папой о чем-то, если я обижена на него — глупо.

Я прижала коленки к груди, задумавшись над своим кошмаром. Был он обычным или нет, я не знала. Вообще, подобные сны были не такими реальными, а тут… я чувствовала страх за маму, винила себя глубоко в душе, что не смогла ее спасти. И все это было во сне. А казалось, будто бы наяву.

Я вытерла слезы на щеках и уставилась на папу.

— Прости меня. За все. Знаю, я не идеальная дочь, о которой ты, наверное, мечтал, но я такая, какая есть. И ты должен меня понимать. Я не прошу, — осеклась, вздыхая, — точнее, уже не буду просить тебя бросать все ради меня одной. Просто знай, что я скучаю по тебе, и бывают дни, когда ты мне очень нужен.

Самое удивительное, что извинилась я, а не он. Как бы гордость ни сжимала меня в своих крепких объятиях, но я сумела высвободиться из них. Надоело ждать от него первых шагов, пора бы уже делать их самой.

Папа не ожидал смены темы и слегка улыбнулся, прижимая меня к себе. Я уткнулась носом в его ночную рубашку — она пахла корицей и порошком.

— И ты меня прости. За мой срыв и… за все. Я буду стараться не задерживаться на работе долго, — его губы оставили на моем лбу поцелуй; я прижалась к папе крепче, боясь того, что он уйдет, и мне больше не представится возможность обнять его (а ведь происходило такое очень редко). — Представляю, как тебе одиноко.