Рукописный девичий рассказ

«Не помню, как я попала к нему в палату. Он лежал белый, как полотно, я посмотрела и не узнала его. Я подошла к нему...

«Олежек! Слышишь меня, Олежек? Слышишь?»

Веки его вздрогнули, он поднял глаза.

«Алёнка, родная моя», — прошептал он.

Я не могла удержаться от слёз.

«Не надо плакать, глупенькая. Вот видишь, как всё вышло. Я знаю, мне осталось жить считанные минуты, последний раз хочу быть только с тобой».

«Что ты говоришь? Перестань! Как это ты умрёшь? Как мне жить без тебя?»

«Счастливо, — продолжил он. — Я хочу этого, понимаешь. Алёнка...».

«Что, Олег? Бросилась я к нему».

«Вот, видишь, как хорошо, возьми».

Он протянул мне лист бумаги, сложенный вчетверо:

«Это моё письмо».

Он облизнул губы.

«Прочти это письмо тогда, когда я умру, у меня на могиле».

Холод пробежал у меня за спиной.

«Олег!» — крикнула я.

«Алёнушка?...»

«Олег, не говори так».

Тяжело дыша, изо всех сил стараясь, он прошептал:

«Поцелуй меня».

Я наклонилась и поцеловала его холодные губы. Что-то вроде улыбки промелькнуло у него на лице. Он потерял сознание. В это время в палату зашли врачи и вывели меня под руку.

«Спасите его, вы же можете! — рыдала я. — За что его так? За что? Ведь он такой хороший. Как можно быть таким жестоким? Как?»

И вдруг я взглянула на него и увидела, что он задыхается. Лицо его покрылось синим пятном. Я всё поняла и больше не могла выдержать, он умирал. Только сейчас это дошло до моего сознания. Я рванулась к нему, и вдруг у меня в глазах поплыли круги.

Очнулась я в кабинете врача от страшного крика, которого было слышно по больнице. Это кричала мать Олега.

«Олежек, — прошептала я. — Значит, всё»

Я взглянула на его руки. Они дрожали, губы пересохли. Нет, это для меня было слишком тяжело. Я не знаю, как я тогда выдержала.

Хоронили Олега через 3 дня. Всё время я ходила как полоумная. В день похорон я зашла в магазин и купила самые белые свадебные цветы, это был мой прощальный подарок Возле гроба было много людей, они обступили его так, что невозможно было пробиться туда. Я увидела его лицо, он был как живой, словно спал. И мне показалось, что он сейчас улыбнётся и скажет: «Здравствуй, Алёнка! Как живёшь?»

Здесь я снова увидела мать. Она стояла рядом со мной и неподвижно смотрела на него. Потом заиграла музыка, и гроб понесли. Когда на кладбище стали опускать фоб в могилу, я закричала:

«Нет! Подождите!»

Вдруг я встретилась с глазами его матери. Она посмотрела на меня и бросилась как сумасшедшая к гробу.

«Олег, — она тянула к нему руки, будто хотела поднять его с гроба. — Сынок, мой родной! За что тебя так? За что?»

Она стояла на краю ямы. Какой-то человек бросился к ней. Я узнала в нём отца Олега. Он стоял, и по лицу его текли слёзы. Мать его увели, и она кричала дикими голосами. И от этого крика у меня разорвалось сердце.

Потом стали забивать гроб, я бросилась туда, но меня удержали. Я всё ещё не могла поверить, что Олега уже нет со мной. Опустили его в яму и засыпали землёй.

Все разошлись, а я упала на колени и прижалась к земле, мне стало немного прохладно, и тут я вспомнила о письме. Я бережно развернула листок, вот это письмо:

«Милая, дорогая моя Алёнушка! Ты мой алый цветочек всегда со мной, который можно найти раз в жизни. Ты моя жизнь. Ты знаешь, как я люблю тебя. Я знаю, как тебе будет тяжело, ведь ты меня тоже любишь. И во имя такой любви, я прошу тебя, будь спокойна. Я хочу одного и верю, что это будет. Ты первая и последняя моя любовь. Если бы ты знала правду!.. Только не надо плакать, твои слёзы — это для меня боль, которая больнее во много раз, [чем та], которую я перенёс. Мне нанесли удары в спину. Как это тяжело — умереть, не зная за что. Но я не думаю сейчас о себе, а только о тебе. Помнишь, я при первой встрече сказал, что ты сильная и у тебя красивые глаза? И сейчас верю, что ты вынесешь это, и твои глаза не затуманятся от слёз. Думай обо мне как о живом. Пусть в памяти для тебя я останусь живым. Как мне тяжело умирать, зная, что есть на свете единственная и последняя. Если бы не эта смерть, то мы бы были всю жизнь вместе. Не могу уже писать, чувствую, что всё отходит от меня. Наверно уже подходит смерть. Как я не хочу умирать! В глазах уже темнеет... Прощай! Я люблю тебя! Помни обо мне! Твой Олег!».

Я молча отдал ей письмо и сам сдержался, что бы не заплакать.

«Вот теперь ты знаешь всё, — сказала она. — И знаешь ты всё, я всё чаще думаю о тебе, вспоминаю, что любить — это быть непрерывно связанным с любимым человеком, быть его половиной. Я тогда всё это считала глупым, но как это правдиво. А сегодня выпуск, а его нет со мной. Прости, Олежек, что я раньше не догадалась об этом, я всегда буду помнить о тебе...», — и она выскочила на улицу.

Я бросился за ней, но не успел. Когда я выбежал на улицу, я увидел стоящий троллейбус, который странно заскрипел. Я увидел её на тротуаре, она лежала белая, как подстреленный лебедь. В руках она держала листок губы её улыбались, и только струйкой по ним стекала кровь. Подбежали люди. Вызвали скорую помощь. Пришел врач и, ни на кого не глядя, сказал: «Всё. Это конец, это смерть... Бедная девочка».