Руководство к действию на ближайшие дни

Так вот, у таких людей, как тот, который сейчас поднимется к тебе, набор инстинктов совсем другой. Если тебе что-нибудь попадет в глаз, ты моргнешь. А если ему кто-нибудь попадет в поле зрения – он свернет этому кому-нибудь шею. Похоже, но не совсем.

Ты просто препятствие на его пути. Лучше будет, если тебя не окажется здесь, когда он придет.

И тут появляюсь я.

Послушай меня. Точнее, читай меня внимательно.

Пойди в кабинет и возьми в углу маленький рюкзачок.

Вынь из него все.

Положи в него меня, бинты из шкафчика с лекарствами, который у тебя в ванной, зубную щетку, бутылку виски – из сумки, которую ты положил под дверью. Ну и кошелек, естественно.

После этого убирайся из дома – как минимум, на ближайшую ночь. Но сейчас, мой новоиспеченный друг, выйти через дверь у тебя уже не получится. Человек в бейсболке войдет в дом с минуты на минуту. Боюсь, что тебе придется вылезать в окно. Не в спальне, а в кабинете. Да, вон в то.

Там есть на что встать ногами, не волнуйся. На стене имеется выступ. Надень что-нибудь потеплее, какую-нибудь куртку, повесь рюкзак на спину, заберись на подоконник – и выходи в окно. Первые два с половиной метра придется идти медленно, ставь пятку одной ноги прямо к носку другой – и так, пока не дойдешь до водосточной трубы. Слава богу, что ты живешь в доме, на котором снаружи еще есть водосточные трубы.

Спустись по ней – тоже осторожно! Не возвращайся домой до утра. А еще лучше, если ты придешь дня через три.

А теперь самое главное:

не забудь взять меня с собой.

Ближайшие дни будут сумасшедшими – но на меня ты сможешь положиться. Просто пользуйся этой книгой как следует.

Каждый раз, когда будет нужно, – бери меня, открывай случайным образом на любой странице и читай. Но только когда это будет действительно необходимо, хорошо?

Когда придет время – я объясню тебе, что делать дальше.

А сейчас – вали отсюда. Времени у тебя – минута-полторы.

До встречи.

2

Мама дорогая, какая странная приемная!

То, на чем он сидел, – те, кто здесь работал, почему-то настойчиво называли это диваном (например, говорили: «Подождите здесь, на диване, через пару минут я освобожусь и подойду») – издавало скрип, стоило Бену лишь пошевелиться или даже просто глубоко вздохнуть. Предчувствие говорило ему, что, если он сдвинется вправо сантиметров на двадцать, его задница окажется, по крайней мере, на обивке, но он боялся, что диван издаст слишком громкий вопль, – и тогда немедленно на защиту к нему прибежит чувак с оружием, не дав ему даже рта раскрыть, чтобы объясниться.

Вообще, обстановка производила впечатление полного хаоса. Сбоку стоял книжный шкаф – в нем было сложено огромное количество вещей, которые вовсе не были книгами. Абажуры, например, или небольшие скопления предметов, похожих на пергаментные свитки.

Одна стена – зеленоватая, а та, что напротив него, – кремовая. От стены до стены – толстый, узкий и длинный ковер – дикая мешанина давно выцветших красок, которая выглядела как глубокий психоделический трип. На ковре – низкий столик, и на нем – набитая опилками голова леопарда, которая когда-то, судя по всему, висела на стене, рядом – пергаменты. Казалось, что леопард проиграл в покер и все еще воет от досады, хотя игра закончилась уже несколько лет назад.

Бен задумался: кому пришло в голову притащить голову леопарда в приемную адвоката? Да и ковер… Некоторые вещи невозможно понять, если не проникнешь в голову к тому, кто их сделал. Больше всего Бена изумляло огромное, как на заводе, окно, из которого мог бы открываться панорамный вид на город, располагайся кабинет этаже на пятидесятом, но здесь, на четвертом этаже и с этой стороны, из него открывался вид разве что на многообразие водяных баков на крышах Гивъатаима[1].

Солнце уже садилось в море, и водяные баки жадно глотали последние его лучи.

Обычно в это время он задумчиво брел к дому. На пути, который отделял одиночество на работе от одиночества дома, Бен мог отвлечься от своих мыслей, сосредоточиться на том, как он идет, не наступать на стыки тротуарных плиток – и не потому, что это важно, а потому, что так интереснее. Просто чтобы снять напряжение и не совершить какой-нибудь непоправимой ошибки.

Дорога обычно занимала семнадцать минут: от двадцати четырех до двадцати пяти тысяч шагов. Естественно, в дождливые дни – или когда он нервничал и шел быстрее – число было другим. Например, если он уходил с работы попозже, то до дома шел слишком широкими шагами – и тогда их было всего двадцать три тысячи.

Бен снова убедился, что сумка лежит как надо, – он поставил ее на пол между ногами.