Руны огненных птиц

Дракон медленно опустил головы на землю и принялся вертеться, всматриваясь в деревья и кусты. Человека нигде не было видно, лишь валялись на земле задушенные и забитые гадюки. Хёгг развернула кольцо драконьего тела, чтобы заглянуть под туловище и в корни могучего ясеня. Замерла, высовывая язык. Место у ясеня, где лежали вещи Ситрика, по-прежнему пахло им.

– Где-то здес-с-сь? – спросил слепой змей.

– Нет, тут лишь его вещи.

Ситрик опустился на шею змеицы медленно, осторожно. Рядом с ним в чешуях копошились оставшиеся в живых ужи и гадюки. Верно, из-за них Хёгг и не чувствовала, что кто-то ещё есть на её шее. Ситрик ухватился за рога змеицы, выпустив из рук голову её мужа. Он сел чуть ниже раны, из которой текла склизкая, дурно пахнущая трупниной кровь. Топор рассёк чешую и кожу, и в ране проглядывала кость позвоночника. Ситрик и не знал, что может так сильно ранить дракона. Видимо, жадный до крови топор Вёлунда вгрызался в тело змеицы голодным зверем.

Дракон становился всё медленнее и тише. Хёгг тащила тело то к одному древу, то к другому, всё выискивая своего врага. Её голова заваливалась, точно она была пьяна. Оцарапав своё тело клыками, змеица отравила сама себя. Ситрика и самого мутило. Рану на спине и плече жгло, а мышцы пронзали судороги.

Крепко ухватившись левой рукой за рог Хёгг да заправив башмаки под встопорщенную и объёмную чешую, Ситрик замахнулся топором и рубанул по шее змеицы. Хёгг вздрогнула, а лезвие ударило снова, делая рану глубже. Две головы завизжали от боли и снова приподнялись над землёй. Кровь из раны бросилась вниз. Лезвие проваливалось всё глубже, и с каждым ударом Ситрику всё труднее было вытащить его из дыры.

– Он здесь! – завизжала Хёгг, покатившись по земле и распутывая шеи.

Ситрик свалился на мох и бросился за ближайшее дерево, прячась от обезумевшего от боли дракона.

– Где? – шипел слепой змей. – Я не чувствую!

– Здесь я! – воскликнул Ситрик и кинулся к лежащей на земле голове и шее Хёгг.

Змеица взвыла, наконец увидев человека. Её вело в сторону, и она никак не могла повернуть к нему голову, а Нидхи стремительно бросился на голос, раззявив пасть. Ситрик отшатнулся, падая на мох и камни, и челюсти слепого змея сомкнулись на шее Хёгг. Та закричала, прежде чем её голова обмякла, вытаращив глаза.

Голос сорвался хрипом.

Дракон замер, и по телу его прошла дрожь. Слепой змей расслабил челюсти, пытаясь вытянуть из тела Хёгг зубы. Когда он наконец отпустил шею, тело змеицы повалилось на землю, продолжая судорожно сжимать и разжимать челюсти. Из зубов её струями сочился яд, смешанный с кровью.

– Где ты?! – взревел слепой змей. – Я убью тебя!

Ситрик замер, прижавшись к камням. Он боялся вздохнуть и пошевелиться. Оставшаяся голова дракона не видела его и не чувствовала, так как он с ног до головы был вымазан кровью Хёгг.

Нидхи вращал головой, и Ситрик слышал, что из глотки его вырываются стоны и шипение, похожие на человеческие всхлипы. Слепой змей, поняв, что убил свою жену, плакал. Он принялся ползать по поляне и лесу, спускался по скале к берегу в поисках Ситрика, но никак не мог найти его. Мёртвая голова Хёгг всюду волочилась за ним, цепляясь и застревая в камнях и деревьях. За ней алой тропой стелилась кровь. Когда дракон выполз на берег, царапая чешуёй камни, Ситрик, понимая, что шум волн укроет его шаги, ринулся за своими вещами, а после в лес.

Он бежал прочь с застрявшим в горле дыханием. Спотыкаясь и падая. Его шатало и вело в сторону. Перед глазами плыло, а он всё бежал или шёл, пытаясь очутиться как можно дальше от плачущего, одолеваемого жаждой мести дракона. Ситрик то и дело слышал рёв слепого змея, раскатывающийся над лесом оглушительным громом.

Звериная тропа завела его на болото, и Ситрик остановился лишь тогда, не решаясь ступить на незнакомую топь. Он прислонился к дереву и понял, что сейчас упадёт. Его затошнило, и он закашлялся, ощущая, что готов выплюнуть желудок. Он опустился на колени, кашляя, и с его губ сорвалась маленькая чёрная змея. Яд Хёгг, отравивший всю его кровь, точил тело, превращая дыхание в змей. Как и в тот раз…

Ситрик упал на мох и багульник, ковром росший в сплетениях низкорослых сосен и берёз. Светлое небо и поднявшееся солнце ослепили его, и он зажмурился, испытывая нестерпимую боль в глазах. В голове звенело. Тело бросало то в жар, то в холод. Руки, искусанные гадами, горели. В ушах шумело так, что уже не было слышно рёва дракона.

Становилось всё труднее дышать.

Небо, прежде светлое, потемнело и сузилось до крошечной точки. Ситрик попытался приподняться, прислонился к берёзе, чувствуя, что сознание вот-вот покинет его. В голове не было ничего, кроме боли и темноты, а в сердце – страха и змей.

– Я убил её, – еле слышно прошептал Ситрик, не веря собственным словам. – Я убил Ракель…

Он закрыл глаза и перестал дышать. Так было проще.

Ещё до рассвета Илька ушла в лес, чтобы проверить расставленные на куропаток силки. С каждым её шагом тьма меж деревьями истаивала и прорехи неба, прежде красные, становились яркими, голубыми. Вставало солнце.