Русь и Орда

Во всем этом татары Никите не мешали: они считали важным, чтобы мальчик получил правильное воинское воспитание, область же духа их интересовала мало. К тому же Никита пользовался среди них большим уважением, они знали, что ничему худому он не научит, а если и привьет ребенку кое-что русское, плохого в том нет, потому что то же самое привил бы ему и родной отец, если бы остался жив.

И только однажды, когда Сулукан-беки, старшая жена хана Чимтая, позвала муллу, чтобы он совершил над мальчиком мусульманский обряд обрезания, произошло столкновение, ибо Никита этому решительно воспротивился. К счастью, сам Чимтай был совершенно равнодушен к вопросам веры и потому встал на сторону Никиты. Напомнив о Ясе [222] Чингисхана, устанавливающей полную веротерпимость, и о том, что даже некоторые взрослые чингисиды еще не приняли ислама, он объявил, что Карач-мурза волен сам выбрать себе религию, когда разум его достаточно созреет для этого.

Таким образом, характер и внутренний облик мальчика складывались почти исключительно под влиянием Никиты, который с ним не разлучался. Впрочем, один раз он все-таки покинул своего питомца довольно надолго.

Глава 18

Да будет благословен Аллах, определяющий судьбы и справедливо устанавливающий возмездия!

Усами Ибн-Мункиз, XII в.

Это случилось спустя год после смерти князя Василия, когда они уже обжились в Мангышлакском улусе и Фейзула внешне примирилась со своей утратой. Убедившись в том, что ни ей, ни ребенку не угрожает здесь никакая опасность и что о них есть кому позаботиться в его отсутствие, Никита однажды явился в шатер к Чимтаю.

— Отпусти меня, хан, в Золотую Орду, — промолвил он после обмена приветствиями. — Коли будет на то Божия воля, я невдолге и ворочусь. Ну а ежели не ворочусь, не оставь младенца-то нашего. Чай, в нем и твоя кровь течет.

Чимтай внимательно поглядел на Никиту. Он сразу понял, зачем понадобилось ему ехать в Золотую Орду.

— Что бы с тобой ни случилось, сейчас или в будущем, — несколько помедлив, ответил он, — за мальчика ты не бойся: пока я жив, внук мой не будет нуждаться ни в чем и с головы его не упадет ни один волос. Но тебе незачем ехать в Золотую Орду: собаку Хисара разыщут мои люди и я сам покараю его.

— Нет, хан, — решительно сказал Никита, — злодей от меня должен смерть принять! В том я поклялся князю моему в смертный час, на святой его крови, и, коли такой клятвы не исполню, лучше и мне на свете не жить, ибо гадок я себе стану, как жаба. О тебе знают, — сам ты николи слова своего не порушил, пойми же теперь и меня. И мести моей не препятствуй.

— Хорошо, — после небольшого раздумья ответил Чимтай. — Будь по-твоему, и да поможет тебе Аллах! Но что ты один сделаешь? Враг твой силен и хитер. Возьми с собой сколько захочешь моих воинов и скажи, в чем еще нужна тебе моя помощь?

— Спаси тебя Аллах, пресветлый хан! А помощи мне не надобно. Вот разве, коли сможешь добыть мне Джанибекову пайцзу, — ты ведь с ним хорош, — она бы мне пригодилась, ибо открывает в Орде все пути и двери. А из людей возьму с собой лишь аньду своего Кинбая да еще двух верных татар, его родичей.

— Кинбай? Это не тот силач, которого поборол ты в Чамга-Туре?

— Он самый и есть, почтенный хан. С того случая мы и побратались, а после был он сотником в улусе нашего князя и тоже, небось, рад будет отомстить за его смерть.

— Ну, вдвоем с Кинбаем вы целой сотни стоите, — усмехнулся Чимтай. — А пайцзу, вот, возьми мою, мне ее Джанибек прислал, когда сел в Сарае великим ханом. С нею тебя никто не посмеет тронуть, а коли велишь — еще и помогут.

— Благодарствую, милостивый хан! Помощи просить ни у кого не стану, не чинили бы только помехи, — сказал Никита, пряча за пазуху золотую пайцзу. — Ну, оставайся с Богом и прости, ежели когда не угодил тебе в чем…

— Ты благородный человек, и я никогда, даже в мыслях, ни в чем не мог упрекнуть тебя. Поезжай, и да сопутствует тебе милость Аллаха!

* * *

Без всяких приключений приехав со своими спутниками в Сарай-Берке, Никита в первый же день узнал, что Хисар-мурза находится в городе и живет возле самого ханского дворца, в большом и красивом доме, подаренном ему Джанибеком. По единодушным уверениям всех завсегдатаев чайханы, где остановился Никита, Хисар был в большой милости у нового повелителя, ибо, появившись в Золотой Орде за несколько месяцев до смерти великого хана Узбека, он сразу же принял деятельное участие в дворцовых интригах и успел оказать Джанибеку важные услуги в борьбе за престол. Поговаривали даже, что он собственной рукой убил в Сарае-Бату Кадырбека — старшего брата нынешнего хана, — в устранении которого Джанибек был особенно заинтересован.