Русь и Орда

В ту пору среди ордынской знати, более столетия прожившей в тесном общении с культурными народами Средней Азии и уже совершенно отюреченной, грамотность и получение хотя бы основного образования считались почти обязательными. И благодаря соседству Хорезма и Мавераннахра Белая Орда в этом отношении значительно опередила Золотую.

В Сыгнаке существовало несколько духовных училищ — медресе, в которых, помимо изучения Корана, обучали чтению, письму и счету, а также началам философии и астрономии. Одну из таких медресе, по желанию Чимтая, стали посещать Карач и Тохтамыш. Она предназначалась исключительно для отпрысков высшей аристократии и познаний давала больше, чем другие: тут проходились также основы истории, географии, медицины и правила стихосложения. Знание последних для образованного человека Средней Азии считалось очень важным, а это влекло за собой необходимость основательного изучения персидского языка. Фирдоуси, Саади, Низами, Хосров и другие поэты, произведения которых в то время служили непререкаемыми образцами, писали по-персидски, и потому этот язык у всех среднеазиатских народов считался тогда не только классическим, но и вообще единственным пригодным для поэзии. И только лишь в конце XV века гениальный поэт Герата Алишер Навои — узбекский Пушкин — впервые отважился писать на своем родном языке — тюркском.

Тохтамыш особенного усердия к наукам не проявлял, в глубине души считая, что для воина они не нужны. Но Карач-мурза отдавался им с увлечением. Ему хотелось знать все, и вскоре того, чему учили в медресе, ему уже стало казаться недостаточно. Он был общителен и любил заводить разговоры с бывалыми людьми, особенно с чужеземцами, расспрашивая о их странах и прочно удерживая в памяти все услышанное. Особенно ценным оказалось для него знакомство с зодчим Хусейном ал-Касимом, построившим в Сыгнаке замечательную мечеть и еще несколько красивых зданий. Это был пожилой уже араб, человек широкообразованный, поездивший по свету и всего навидавшийся. Ему понравился дотошный юноша, он охотно удовлетворял его любознательность, и Карач-мурза почерпнул от него многое.

Любил он также ездить и бродить по городу, где его, до той поры ничего не видевшего, кроме войлочных юрт и степных кочевий, поначалу все поражало своей грандиозностью и великолепием. Впрочем, Сыгнак был тогда действительно большим и довольно благоустроенным городом, раскинувшимся на несколько верст вдоль реки Сейхун и насчитывавшим около ста тысяч жителей.

Время его возникновения уходит в глубину веков, и к началу монгольских завоеваний он являлся одним из крупнейших торговых и культурных центров Средней Азии. Густая сеть оросительных каналов на много десятков верст вокруг него оживляла бесплодные прежде пески, обратив их в цветущий оазис с широко развитым садоводством и земледелием.

Джучи-хан, старший сын Чингиса, посланный отцом на завоевание этого края, был человеком для своего времени гуманным и старался избегать излишних жестокостей и разрушений. А потому, приближаясь к Сыгнаку, он отправил туда своего посла с предложением сдать город без боя и обещая ему в этом случае полную неприкосновенность. Но сыгнакцы, понадеявшись на силу своих укреплений, вместо ответа убили ханского посла. Тогда Джучи после семидневной осады взял город приступом и приказал разрушить его до основания. В развалинах Сыгнак пролежал почти сто лет, и только в начале XIV века белоордынский хан Эрзен его отстроил и сделал своей столицей.

Теперь в нем снова было много больших и красивых зданий, из которых особенно выделялся своим великолепием ханский дворец, почти сплошь выложенный красно-желтыми изразцами и сзади, со стороны реки, переходивший в огромную крытую террасу, опирающуюся на ряд массивных, соединенных арками колонн, изукрашенных замечательной мозаикой.

Сыгнак был местом погребения почти всех членов белоордынской династии, каждый из которых покоился в отдельном мавзолее. Эти дворцы мертвых, соперничавшие друг с другом красотой архитектурных форм и богатством отделки, составляли как бы отдельный город, в котором центральное место занимал мавзолей великого хана Эрзена, носивший название Кок-Кесене. Это было величественное здание с высокими порталами, увенчанное исключительно оригинальным по замыслу куполом: он опирался на квадратное основание, выше переходящее в восьмигранник и заканчивающееся шестнадцатигранником. Сам купол, под цвет стенам покрытый голубой глазурью с белым узором, был не полукруглой формы, как тогда было принято, а конической.