Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

О том, что напали внезапно, смели все монгольские боевые построения и вызвали страшную панику, тоже четко прописано в «Повести»: « и внезапно напали на станы Батыевы . И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные ». Фраза о пьяных и безумных очень точно передает ту жуткую панику, которая охватила всю монгольскую ставку, начиная от хана и заканчивая простым нукером. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что удар был настолько внезапным и неожиданным, что дозоры и караулы его проглядели, и скорее всего атака произошла либо в конце ночи, либо на рассвете, когда часовых сильнее всего клонит в сон. Следующая фраза «Повести» – « Почудилось татарам, что мертвые восстали

» – тоже может быть легко объяснима, поскольку дружина Коловрата могла сражаться под рязанским стягом. Поэтому можно понять и Батыя, и его воинов, когда над вражеской ратью они увидели стяг Рязани, от которой они оставили «дым и пепел», а население либо пленили, либо вырезали. А знаменитый поединок рязанского боярина с Хостоврулом прямо указывает на то, что в бой вступила личная гвардия хана: « И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские . Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские , стремясь его взять живым ». Именно акцент на том, что полки эти были « сильные

», и позволяет предположить, что гвардейцы вступили в бой, когда ситуация стала критической и все повисло на волоске – да и царский шурин бахвалился не просто так, а явно чувствуя за собой силу. Сам бой между Коловратом и монгольским багатуром описан так, как будто автор «Повести» расспрашивал очевидца – вполне возможно, что немногие ратники, выжившие в этой бойне, впоследствии рассказывали об этом, и эти рассказы, затем передававшиеся из поколения в поколение, записал рязанский книжник. « И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла ». Именно этот богатырский удар русского воеводы и поверг орду в состояние ступора – смерть махнула своей косой над головой монгольского хана.

А следующий текст прямо указывает на то, во имя чего вся эта атака затеялась: « Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно . И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился

». Вот оно, главное! Фраза « насквозь проезжая » может свидетельствовать только об одном – воевода прорывался к хану через строй монгольских отрядов, которые старались преградить ему дорогу, но успеха в этом не имели. А то, что храбро и мужественно « ездил средь полков татарских… и сам царь устрашился », прямо указывает на то, что Коловрат едва не прорвался к Батыю, чем насмерть перепугал самого хана. Батый был настолько потрясен и удивлен происшедшим, что после боя повел себя в несвойственной манере – проявил милосердие к пленным! Никогда до этого монгольский хан подобной сентиментальностью не грешил, а тут… Даже не предложил перейти к нему на службу, как обычно всегда делал, потому что понимал – эти люди

ему служить не будут никогда, им лучше умереть, чем склониться перед ханом. Глядя на тело мертвого воеводы, завоеватель произнес слова, которые заставили призадуматься его темников, нойонов и тысячников: « Если бы такой вот служил у меня, держал бы его у самого сердца своего ». Монгольский властелин отдал должное мужеству русского героя, по достоинству оценил его ратное умение и воинскую доблесть: « И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им ».

* * *