Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Через многочисленные проломы в разбитых стенах монголы пытались прорваться на улицы столицы, но защитникам пока удавалось сдерживать их натиск. Каменные Золотые ворота были неприступны – с боевых площадок владимирцы поражали кочевников стрелами и камнями, поливали кипящей смолой и кипятком – у самих ворот ярким костром пылал разбитый таран, вокруг которого на снегу валялись утыканные стрелами тела степняков. Всеволод Георгиевич с отрядом гридней появлялся там, где враг начинал одолевать, – сжимая в одной руке меч, а в другой боевой топор, князь врубался в монгольские ряды, оставляя за собой кровавую просеку. Как подкошенные падали вокруг него узкоглазые дикари – с разбитыми головами, отсеченными конечностями, переломанными костями… Отразив ордынский натиск в одном месте, Всеволод с дружиной садился на коней и мчался туда, где супостаты начинали сильно теснить владимирцев. Воевода Петр Ослядюкович сначала находился на боевой площадке Золотых ворот, а затем перебрался в город Мономаха, откуда было удобнее руководить всей обороной, – туда же спешили многочисленные гонцы с разных концов города.

А побоище на валах было яростным, и князь Всеволод уже не везде поспевал! Особенно жестокий бой произошел в главном проломе – у церкви Спаса, где в яростной сече сошлись немногочисленные гридни Мстислава, которых поддерживали вооруженные горожане, и лучшие монгольские багатуры – судьба города решалась здесь! Укрываясь за большими красными щитами, дружинники рубили взбиравшихся на вал визжащих кочевников, горожане сверху, с полуразрушенных стен, швыряли в толпу наступающих монголов огромные бревна, которые давили и сбрасывали в ров по несколько десятков человек. Один за другим скатывались с вала тургауды, заваливая ров своими окровавленными и изувеченными телами, по которым наверх шли новые волны атакующих монголов. Гигантским костром полыхала за спинами защитников их столица, но они продолжали сражаться с наседавшей ордой, удерживая за собой городской вал. Все меньше и меньше оставалось в живых дружинников, их заменяли плохо обученные горожане и ополченцы – не им противостоять закаленным в боях ханским нукерам! А натиск орды не ослабевал, он только усиливался, и новые свежие тысячи монголов спешили к пролому, с воем карабкаясь наверх. Израненный саблями князь Мстислав с трудом ворочал тяжелым мечом, длинные монгольские стрелы поражали не защищенных доспехами горожан, а немногие уцелевшие гридни, истомленные непрерывным боем, с трудом сдерживали на валу взбиравшихся непрерывным потоком кочевников. А когда пали последние защитники пролома и княжеское знамя рухнуло на окровавленный снег, тысячи озверелых степняков перевалили через городской вал. Главная линия обороны пала, и, обтекая так и оставшиеся неприступными Золотые ворота, орда потоком хлынула в город. С севера тысячи монголов прорвались от реки Лыбедь через Иринины и Медные ворота, а со стороны Клязьмы подступили к Волжским воротам и после кровопролитного боя овладели ими.

Ну а что же Мстислав? Чудом уцелевший князь успел укрыться в каменной башне Золотых ворот, которую удерживали гридни из владимирской дружины. Понимая, что отсидеться за толстыми стенами им все равно не удастся и что рано или поздно монголы их атакуют, было решено попробовать вырваться из обреченного города, а если не удастся, то с честью погибнуть в бою. С боевой площадки было видно, как орда обходит ворота справа и слева, вливаясь через проломы в столицу, и была мизерная надежда, что, спеша как можно скорее проникнуть в город и заняться грабежом, монголы не станут обращать внимание на то, что происходит у ворот. Сжимая в руках мечи, князь и дружинники спустились вниз по каменной лестнице, открыли дверь и быстро перебежали под высокую воротную арку. Распахнув в дубовых створах калитку, русские воины выбежали из башни и бросились в сторону Клязьмы, но были сразу же окружены толпой визжащих степняков, которые бежали в сторону городского вала. Понимая, что все кончено, князь Мстислав повел два десятка гридней в последний бой, имея только одно желание – как можно дороже продать свою жизнь. Подняв двумя руками меч, князь врубился в толпу монголов, которые сразу бросились на него со всех сторон, надеясь взять в плен сильного и знатного воина. Но князь не собирался даваться кочевникам живым – он сек двуручным мечом низкорослых нукеров как траву, разбивая шлемы и раскалывая щиты, а дружинники прикрывали его со спины. Видя гибель товарищей, монголы впали в ярость и навалились всем скопом – изрубленные гридни падали один за другим, выпущенные в упор стрелы пробили княжескую кольчугу, Мстислав зашатался, выронил меч и повалился на окровавленный снег, иссеченный монгольскими саблями. Добив последних дружинников, монголы подхватили мертвого князя и потащили к ханскому шатру, надеясь получить похвалу и награду от Батыя.