Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Под градом метательных снарядов, которые дождем сыпались со стен, германцы приблизились к валу и стали карабкаться наверх по лестницам, а другие в это время покатили башню к стене. Но как только она опасно приблизилась, через отверстие, которое было заранее проделано в городской стене, выбежали эсты с факелами в руках и стали выкатывать большие деревянные колеса. Поджигая эти сооружения, они стали сталкивать их вниз, и огненный вал покатился по склону прямо на осадную башню крестоносцев, которая занялась огнем. Те, кто катил башню, бросились врассыпную, а сверху продолжали бросать дрова, факелы и зажженные вязанки хвороста, стремясь поскорее сжечь этого деревянного монстра. Некоторые из братьев-рыцарей бросились наверх по склону вала и, невзирая на градом падавшие на них стрелы и камни, попытались остановить катившиеся одно за другим огненные колеса, другие воины кинулись тушить башню, которая окуталась клубами черного дыма. А битва уже кипела по всему периметру стен, но Бог отвернулся в этот день от латинских воинов, и, терпя повсюду большой урон, они начали отходить. Башню в итоге от огня удалось отстоять, только толку от нее теперь было немного – почерневшая и покосившаяся, она одиноко стояла между городом и лагерем. Но главное теперь заключалось в другом – крестоносцы снова потерпели поражение и понесли большие потери, их боевой дух упал, и, что было наиболее существенным, в любой момент могла появиться новгородская рать. Но там, где бессильна грубая сила, на помощь приходит коварство, а потому очередное посольство от епископа Рижского снова отправилось в Юрьев.

* * *

На этот раз они встречались не только с Вячко, но также с эстонскими старейшинами и представителями города, предложив обсудить вопрос о заключении перемирия. Дело в том, что через своих агентов в Юрьеве немцам удалось убедить некоторых представителей городской верхушки в необходимости заключения перемирия, и теперь они надеялись, что те, в свою очередь, повлияют на решение Вячко. Но князь тоже не собирался единолично решать такой ответственный вопрос, а потому долго советовался со своими боярами и воеводами. Положение в городе было тяжелое, но не критическое, оборону можно было пусть и с трудом, но держать и дальше, запас продовольствия тоже еще был, но, с другой стороны, люди смертельно устали, поскольку были вымотаны непрерывными боями. Вячко понимал, что у немцев ситуация тоже не самая лучшая, к тому же над ними как дамоклов меч висит угроза подхода новгородцев, но тем не менее на перемирие согласился. Условия его выглядели так – крестоносцы уходят от города и не подступают к нему в течение 14 дней, а если за это время помощь осажденным не придет, то они сдают город, а сами уходят, куда хотят, со всем своим добром. Почему князь на это пошел? Да потому, что Вячко знал то, о чем не знали немецкие агенты, – после долгих препирательств между собой на помощь ему выступили новгородцы, и скоро их рать будет под Юрьевом. Заключая перемирие сроком на две недели, он мог спокойно дождаться помощи, а затем, соединившись с полками из Новгорода, ударить по немцам.

В итоге армия рижского епископа отползла от города, а защитники, пользуясь временным затишьем, устроили себе небольшой отдых и расслабились. И, как оказалось, зря. Немецкие шпионы тщательно отслеживали ситуацию и, заметив, что бдительность гарнизона Юрьева ослабла, подали весть своим. Уже на третий день после того, как было заключено перемирие, войска крестоносцев снова подступили к городу и, пользуясь темнотой, стали выдвигаться на рубежи для атаки. Ночь стояла темная, со стен не было ничего видно, и редкие факелы, которые швыряли вниз немногочисленные стражники, лишь бесполезно прорезали ночную тьму и гасли под бешеными порывами ветра. Да и в голову никому из защитников не могло прийти, что коварный враг нарушил перемирие и уже подкрадывается к городским валам, готовясь атаковать ничего не подозревающий Юрьев. И когда в городе внезапно вспыхнуло несколько домов, а ветер стал разгонять огонь, никто и не подумал, что с этого момента начался отсчет последних часов героической обороны.