Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Русь не случайно оказывается рядом с чудью: в широком смысле так назывались в древнерусской традиции все неславянские — «чужие» народы севера Восточной Европы, в узком — прибалтийско-финские племена Эстонии. Эта чудь, согласно летописи, «приседит» к «морю Варяжскому» вместе с ляхами-поляками и пруссами, западнобалтским народом, а сама русь имеет варяжское происхождение. Тут же среди варягов помещает ее уже второй раз летописец: «Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь». Далее следуют «агняне, галичане, волхъва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии».

Этот список, на первый взгляд, представляет собой простое перечисление северо- и западноевропейских этниконов, известных летописцу: от варягов до итальянцев — венецианцев и фрягов-генуэзцев. Более того, явной несообразностью в цитируемом фрагменте кажется повторение имени русь — сначала среди восточноевропейских, затем среди северноевропейских народов. Это давало повод для бесконечных уличений Нестора в тенденциозном сочинительстве и вставках в более раннюю и «достоверную» летопись: якобы русь он вставил в перечень варяжских народов потому, что ему стала известна занесенная извне легенда о призвании варягов-руси, в то время как «исконная» русь обитала в Восточной Европе и т. п.

При внимательном чтении мы уже сейчас можем убедиться, что не только русь (как и словене) дважды упомянута в космографическом введении к «Повести временных лет». Дважды упомянута и волъхва, достаточно точно помещенная между галичанами — галлами, древнее имя которых долго сохранялось в ономастике побережья Атлантики, и римлянами, жителями Рима. Заметим, что римская географическая номенклатура — Норик, Галлия, Германия — сохранялась в латиноязычной анналистике раннего средневековья (см. Немецкие анналы. С. 129, 243, 237, 403, 447) и была известна кирилло-мефодиевской традиции, для которой германцы стали немцами и романоязычные франки — волохами. Франки-волохи, которые, как говорится далее, «нашедши на словени на дунайския» и сели среди них, творя насилие (ПВЛ. С. 8). Такими же «находниками» впоследствии изображает летописец и варяжскую русь в Восточной Европе, среди славянских и финно-угорских племен. Здесь же становится ясно, почему для обозначения франков летописец использовал архаичный праславянский этникон волохи: ведь франками-фрягами в его времена называли уже генуэзцев (некогда входивших в состав империи франков и завершающих список волошских народов).

Сама структура списка этнонимов позволяет усмотреть некую иерархию в перечислении народов: варяги — это не отдельный народ, а общее наименование всех скандинавских племен, которые и перечислены следом, — свеи-шведы, урмане (норманны, под которыми понимались норвежцы и датчане?), готе-готландцы; завершает список русь. Далее следуют агняне-англы, которые, казалось бы, уже не относятся к скандинавским народам. Однако далее, в легенде о призвании варяжских князей летописец включает и англов в число варягов. Возможно, это отражало знания о политической ситуации в Западной Европе, когда Англия сначала входила в состав государства датского конунга Кнута Великого, а затем в 1066 г. была завоевана норманнами Вильгельма, герцога Нормандии. Скорее летописец использовал здесь упомянутое «Сказание о преложении книг на словенский язык», которое воздействовало и на еврейскую хронику второй половины Х в. — «Книгу Иосиппон», помещавшую русь рядом с англами и саксами, живущими «на великом море». Это совпадение с Иосиппоном тем более разительно, потому что еврейский хронограф также упоминал русь дважды в своей «Таблице народов»: один раз — на море рядом с англами, другой — на реке «Кива», в которой исследователи справедливо видят наименование Киева, перенесенное на реку Днепр (ср.: Петрухин 1995. С. 25–35; Рашковский 2009).

Иосиннон прямо следовал библейской «Таблице народов», отождествив Мешех (Мосох) с саксами, а соседних Фирас (Тирас) — с русью; славяне, как в большинстве раннесредневековых традиций, отнесены к «сынам» другого потомка Иафета — Доданим и размещены на Дунае от Болгарии до Венеции и на севере до саксов. Летописец упоминал лишь трех сыновей Ноя, распределив между ними, вслед за Амартолом, все известные ему земли и языки. Но и летопись, и Иосиппон, и вся средневековая историография (ср. из последних работ: Мыльников 1996 — об отождествлении Мосоха/Меше-ха с Москвой и т. д.) следовали структуре библейской таблицы: имя народа (языка) называлось сначала в числе первых потомков трех сыновей Ноя, затем повторялось в начале перечня следующего поколения; дальнейшее изложение было уже не «генеалогическим», а историко-географическим, о том, где «заселились» потомки Ноя в «народах своих». Так находят объяснение повторы имен руси, словен и волхвы в генеалогическом и конкретном историко-географическом значении.