Русалия

- Ах, какое удовольствие сидеть с тобой за одним столом и вот так приятно беседовать! – вновь вступила августа. – Непременно попробуй вот эти сирийские финики, в них запечены пупки дроздов. Знаешь, Ольга, мне всегда казалось… Послушай, теперь ведь у тебя есть второе имя. Такое же, как мое – Елена. Можно, я буду тебя называть этим именем?

- Если августе это будет приятно…

- Ах, приятно, приятно! Получается, что теперь у ромейского автократора как бы две супруги с одним именем, да? Это, конечно, шутка. Мой удел - земной. А ты у него как бы духовная жена…

- Да ведь он мой крестный отец, - принужденно отшучивалась Ольга, - как же я могу быть его женой? Сама ведь знаешь, что за христианами такого не водится.

Она отпила вина из разложистой серебряной чаши, изображавшей тыкву, на боках которой были вычеканены яблоки и груши, а рукоять изображала змею, отпила, чтобы промочить постоянно пересыхавшее горло.

- Пью чашу великого царя ромеев - Константина

³⁴⁶¹! – провозгласила с некоторым запозданием княгиня и закашлялась. – А где же мой благодетель?

- А он сейчас, я думаю, как раз пьет чашу великой русской княгини в той палате, где собраны твои послы, и твои купцы… Но он, разумеется, не может не проститься со своей крестной дочерью, - Елена так же отпила из высокого золотого чешуйчатого кубка. – Ведь я слышала, что ты на днях покидаешь нас?

Ольга покрутила оказавшуюся под рукой покрышку своей чаши, на вершине которой помещался маленький козлоногий человечек, играющий на свирели, будто бы заинтересовавшись прихотливостью серебряной фигурки, а затем отвечала по возможности бесстрастно:

- Да. Пора уже.

- Но я надеюсь, мы ничем не разочаровали тебя. Все случилось так, как ты хотела?

- О, вполне.

Константин вместе с наперсниками, назначенными ему обществом, явился как раз тогда, когда разговоры почти совсем прекратились, и только ненавидящие взгляды, неспособные укрыться за учтивыми личинами улыбок, схлестываясь друг с другом, калили воздух над столиком цариц. Вновь прочие участники обеда, восславляя царя, полезли на пол. Ольга приветствовала Константина коротким кивком головы.

- Мы с княгиней говорили… - начала было Елена, но Ольга более не церемонясь перебила ее.

- Вот уже девять, нет, десять дней живу я во Дворце и только однажды могла говорить с тобой, царь ромеев. И что это был за разговор? Неужели ради того, чтобы глядеть на плясунов поборола я столько верст? Права августа, что мне уж пора домой отбывать…

- Да нет! Я же о том… - сробевшая от напора северной гостьи завертела головой Елена.

- Напротив, нам очень даже… - поддержали ее другие женщины.

- Права, права, - не останавливалась Ольга. – Здесь, у вас, неприметно, а в наших краях скоро белые мухи полетят. Пора. Только что ж я так… Хочу говорить тобой, царь. Хочешь ли ты того же?

Вытянутое лицо Константина будто сделалось худее прежнего, и нос точно высунулся вперед и заблестел. А взгляд его пойманной мышью кидался от лица к лицу своих приверженцев, ведь самодержец вовсе не хотел повторить печальный опыт своего предшественника – Романа Лакапина, а значит, он должен был умудриться проницать в их мысли. Но тут он различил направленный на него с одного из ближайших столиков нежно-ненавидящий взгляд своего протовестиария Василия Нофа, который со дня последнего переворота с легкостью выдавил из нового автократора одно за другим назначение патрикием, паракимоменом да еще и управляющим синклитом. Константин поймал этот негнущийся взгляд узеньких глазок, смотревших на него с нежно-розовой самодовольной жирной рожи, и тотчас предложил русской княгине небольшую прогулку по дворцу царицы.

- Что же это получается, царь? – горделиво развернув плечи и прямо глядя перед собой говорила Ольга, идя рядом с Константином, шествуя мимо золото-каменных достоинств царского дома. – Скажи мне без околичностей, звал ли ты меня сюда или мне это только почудилось?

Сейчас с ними не было толмача, и потому княгиня, поразмыслив, повторила последнюю фразу, соорудив ее попроще:

- Скажи правду, звал ты меня?

- Для моей державы посещение столь мудрой и великой властительницы всегда желанно.

- Нет ты скажи: звал или нет.

- И я, как правитель ромеев, не могу не оценить твоего внимания.

Ольга тяжело и открыто вздохнула:

- Конечно… когда у вас тут говорили прямо… Ладно. Ну вот я здесь. Чего же ты хочешь от меня?

- Наша жизнь преходяща, - принялся наигранно растягивать слова и понижать голос Константин, - и время сейчас задуматься, кому ты дашь отчет в совершенных за жизнь прегрешениях и в своей вере, когда наступит судный день. Теперь ты знаешь, что Христос и есть судия. «Не воскреснут нечестивые на суд, ни грешники на совет праведных, потому что знает Господь путь праведных, и путь нечестивых погибнет», - говорил Давид…

- Ну про Давида за эти дни я немало слышала. Про Моисея… - зло усмехнулась княгиня. – Теперь давай о деле говорить. Чего же хочет твоя премудрость?