Русалки Обводного канала

Судовых рабочих, нашедших сверток, допросили в тот же день. Никто ничего не видел, не слышал, фрагменты тела ранее не видали, и, кому они принадлежат, рабочие не знают.

Сразу же были отправлены филеры и шпики, чтобы те обшарили оба берега Обводного канала, опросили тамошнюю полицию и нашли случайных свидетелей. Но и здесь ничего толкового не было обнаружено.

Ротмистр Жилин провел заседание сотрудников сыскного отдела, чтобы те проверили все ночлежные дома, трактиры, дома терпимости, чайные, послушали, что говорят местные, может, кто-то был свидетелем всякого рода непотребства. Были проведены облавы во всех злачных района города. Семенцы, Сенная площадь, Ямские слободы, Апраксашка – всех подняли на ноги, задержали более сотни подозрительных субъектов, по горячим следам раскрыли несколько мелких и средних правонарушений, но убийцу «чурбанчика» не нашли.

Казимир Евграфьевич тяжело вздохнул: как бы это дело не перекочевало в разряд нераскрытых… Но тут без стука в кабинет влетел, на ходу пытаясь отдышаться, капитан Железнов.

– Казимир Евграфьевич, там это… – тяжело дыша, начал он.

– Что это? – вскинул брови начальник. – Не томи!

– Там это… на Финке… на южной стороне… в воде голову нашли! – выпалил Семен Железнов.

– Голову? Какую еще голову?! – взъярился Жилин.

– Ту самую голову, судмедэксперты говорят, что голова как раз отлично подходит к нашему «чурбанчику»! – глухим голосом ответил Железнов.

Казимир Евграфьевич подскочил со стула и вцепился в свою собственную голову – страшная мозаика начала складываться!

Петроград. Октябрь 1923 г. Городская Барачная больница

– Итак, мил человек, рассказывайте. Я вас внимательно слушаю, – усадив пациента в удобное кресло, а сам расположившись рядом, попросил доктор Иван Данилович Ефимов.

– А что рассказывать-то? – набычившись, уставился исподлобья на эскулапа Игнатий Семибогатов.

– Рассказывайте с самого начала, что вы делали на Обводном канале?

– Я шел по своим делам: Люсенька, жена моя, просила сегодня зайти к модистке, оплатить материал на какую-то там тряпку модную. Не помню я, что конкретно, – устало потер виски Игнатий. – Но я немного заплутал, ту часть города я совсем не знаю, какие-то закоулки, переулки, черт ногу сломит.

– Нет, про черта тут не надо, – неопределенно покачал головой доктор. – А далее что?

– А далее… – Игнатий Степанович задумался, внимательно разглядывая цветной ковер на полу в кабинете доктора. – А далее… я не помню, – наконец ответил он, пожав плечами.

– Совсем ничего не помните? – обнадеживающе обратился к нему Иван Данилович.

– Помню, что оказался на мосту… Ну, на Боровском мосту, мне потом милиционеры объяснили, как он называется. Потом у меня сразу голова заболела, такой, знаете, шум в ушах… – принялся припоминать Семибогатов.

– А раньше у вас так же голова болела? Вы наблюдаетесь у другого доктора?

– Нет, со здоровьем, тьфу-тьфу, не было ранее проблем, – отрицательно замотал головой Игнатий Степанович.

– А сейчас как вы себя чувствуете? Что-то болит? – Доктор Ефимов подошел к пациенту, принялся проверять его пульс и заглядывать в глаза.

– Да нет, сейчас все нормально.

– Хорошо, вспоминайте далее – у вас заболела голова, шум в ушах. Я вас внимательно слушаю.

Семибогатов поерзал на месте, побледнел, снова отрицательно покачал головой.

– Больше ничего не помню! Точно, не помню! – с вымученной улыбкой ответил он.

Доктор встал с места и принялся ходить кругами по кабинету, сложив пухленькие ручки за спиной.